Еще одно злодеяние проклятой Ананды, еще одно колдовство против императрицы. И неважно, что это абсолютная ложь. Покуда императрица считает Ананду колдуньей, она будет бороться с ней как с колдуньей. А чары, действенные в борьбе с магами, обычным людям не страшны.
Лишь благодаря легенде о том, что она волшебница, Ананда до сих пор была цела и невредима. Каждый день она молилась о том, чтобы этот обман не раскрылся: ведь исчезни легенда — исчезнет и она сама.
Погруженная в свои мысли, Ананда прошла по изгибам коридора, который окружал восьмиугольник внутреннего двора. Затем она спустилась по ступеням ротонды — круглого сооружения из мраморных колонн, розовых с белыми прожилками, и расписного купола, на котором изображалось восшествие на престол Эдемско, отца Медеан. От солнечного света, лившегося из маленьких окон под самым потолком, она сощурилась, невольно взглянула вверх и окаменела.
Там был Микель.
Он стоял, облокотившись на черные полированные перила. Пальцы беспокойно теребили золотую вышивку на поясе пурпурного кафтана. Глаза бегали, не в силах сосредоточиться на чем-либо. У Ананды сжалось сердце.
— Ступайте вперед, Кирити, — выдавила она. — Подождите меня во дворе.
— Как прикажете, принцесса.
Фрейлины двинулись дальше, оглядываясь и перешептываясь. Микель проводил их взглядом. Казалось, его внимание привлекали только движущиеся объекты, и он просто не замечал свою молодую жену, тихо и неподвижно стоявшую перед ним.
Ананда поклонилась:
— Доброе утро, муж мой.
Его губы зашевелились, но слова раздались не сразу:
— Доброе. Доброе утро.
— Вы гуляли сегодня? — спросила она нетвердым голосом. — Хороша ли сегодня погода?
Взгляд Микеля метнулся к окну.
— Наверное. Не знаю.
— Не хотите ли взглянуть? — В душе у нее зародилась слабая надежда, и Ананда подошла поближе. — Я собираюсь сегодня на прогулку. Поедемте вместе?
Он пожал плечами:
— Наверное.
Ананда подала ему руку. Сперва Микель растерянно уставился на ее ладонь, словно пытаясь понять, зачем она ему, а затем все же взял руку Ананды в свою.
— Сын мой.
Ананда обернулась к лестнице. На верхней ступеньке стояла вдовствующая императрица, подавляюще величественная в своем изумрудном бархатном платье с каскадами бриллиантов и жемчуга.
— Идемте, сын мой.
Микель помедлил.
— Нет, — прошептала Ананда. — Микель, пойдем со мной.
Но он снова пожал плечами, повернулся и стал осторожно взбираться по лестнице, ставя на ступеньку сначала одну ногу, потом, на ту же ступеньку, другую — точь-в-точь ребенок, едва научившийся ходить. Ананда побледнела от гнева и бессилия при виде того, как Микель взял за руку мать. Лицо императрицы сияло триумфом. Но когда Медеан повела сына прочь, он обернулся и взглянул на лестницу. Губы его опять беззвучно зашевелились, и Ананде показалось, что он шепчет ее имя. Сердце ее разрывалось от боли.
«Я освобожу тебя, любимый. Клянусь, я все равно узнаю, что она с тобой сделала!»
Но пока что она была бессильна.
Вдовствующая императрица приучила всю дворцовую челядь к жесткой дисциплине и пунктуальности. К тому времени, когда закутанная в меха Ананда, натягивая теплые перчатки, вышла из гардеробной комнаты во двор, лошади были уже оседланы и стояли у подножия лестницы.
Она села верхом на Ишу, невысокую изящную лошадку, вывезенную из Хастинапуры. Фрейлины взобрались на своих лошадей и подняли над принцессой зеленый шелковый полог. Стражники, пажи, собаки и трубачи, составлявшие обычный эскорт принцессы, построились вокруг дам. Когда все заняли свои места, привратники открыли ворота и процессия тронулась.
Весной и летом самой удобной дорогой в Спараватан был широкий канал, по которому могли проходить даже большие корабли. Однако на дворе была зима, и водный путь превратился в полосу ненадежного черного льда, припорошенного снегом.
Несмотря на пробиравший до костей мороз, Ананда любовалась красотой зимы — такой суровой в этом краю, который должен был стать ей домом. Дворец стоял посреди огромного парка, где окоченевшие деревья по-прежнему протягивали ветви к солнцу, хотя на них не осталось ни единого листочка. Пушистые сосны прикрывали своих раздетых товарищей от злого ветра. Чистейший снежный покров порождал новые ландшафты, заполняя лощины и воздвигая холмы. Все сверкало в неярком свете зимнего солнца. Завитки и змейки снежных вихрей кружились, осыпая все вокруг алмазной пылью.
Ананде вспомнился тот день, когда она впервые увидела, как идет снег. Ей было всего пятнадцать, когда по настоянию отца она поехала в Изавальту — чтобы выучиться языку, узнать местные обычаи и ритуалы, до того как стать императрицей этой страны. По случаю ее прибытия целую неделю устраивались шествия, балы и приемы с пышными и малопонятными речами. В тот приезд Ананда видела своего суженого всего три раза и ни разу с ним не разговаривала.
В тот вечер во дворце давали очередное представление театра масок. Сказать по правде, спектакль был довольно мил, но Ананда уже устала от всех этих празднеств и скучала по дому. К тому же между ней и незнакомцем, за которого ей вскоре предстояло выйти замуж, сидела его чудовищная мамочка, что исключало всякую возможность общения. Ананда с молоком матери впитала мысль, что ей придется выйти замуж за совершенно незнакомого человека, и это не слишком ее беспокоило. Но она тешила себя надеждой, что они хотя бы будут писать друг другу письма. В Изавальте было много разговоров об искусстве куртуазного письма, но, похоже, мало кто в нем практиковался, во всяком случае императорские особы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178