Демон покосился на него:
— Что еще я должен увидеть? Какие еще добрые вести я могу принести, чтобы вновь увидеть, как твое лицо искажается страхом?
Злость отрезвила Сакру и вдохнула в него немного тепла.
— Попридержи язык, раб. Ты пока что принадлежишь мне, и если вздумаешь дерзить, я продену еще одно кольцо в твой поганый язык.
В ответ на это демон высунул язык и поболтал им в воздухе:
— Столько лет живешь в этой пустыне, а все еще думаешь, будто ты у себя дома. Все еще веришь, что в книгах записана вся мудрость мира, а слова и истории, что разносит ветер, тебе ни к чему. Но здесь именно в них заключена мудрость. — Он злорадно ухмыльнулся. — А теперь, раз ты все равно не хочешь меня слушать, отошли меня обратно. Я замерз.
Это была насмешка, которую Сакра не мог простить. Острая боль пронизывала все его тело, глаза и лоб невыносимо страдали от тупой, давящей боли. Дрожь уже не прекращалась ни на миг. Но Сакра не отпустил демона. Вместо этого он протянул руку и разъял еще одно звено цепи.
— Если время подходящее, покажи мне Ксио-Ли Тона.
Демон зарычал и рванулся с цепи, но сталь была слишком крепка, и Сакра даже не пошевелился. Скрежеща зубами, демон обернулся на юг и прищурился:
— Время подходящее.
Он осторожно обмотал цепь вокруг руки и втянулся обратно в лед, из которого появился.
Цепь все разматывалась и разматывалась, пока не натянулась тугой нитью между дрожащим запястьем Сакры и пустым черным льдом. На онемевших ногах Сакра подобрался поближе и опустился на пылающие болью колени, чтобы смотреть сквозь лед. Сначала он увидел лишь смутное отражение, но в следующий миг оно стало четким и ярким, как будто он сам стоял перед далеким домом в Камаракосте.
Этот город находился на самой южной оконечности империи. В его лавках можно было найти товары из всех провинций Изавальты и Хастинапуры, а нередко и контрабандные предметы роскоши из Хун-Це.
Еще проще здесь можно было получить новости из Хун-Це. При дворе Медеан ни для кого не было секретом, что лорд-чародей регулярно ездит в Камаракост и встречается там с одним купцом, который продает информацию так же охотно, как шелка. Благодаря взяткам и собственному усердию Сакре удалось выяснить, что купца этого зовут Хавош и что у него на службе состоит писарь по имени Ксио-Ли Тон, которого купец все никак не увольнял, несмотря на то что у писаря завелись кое-какие опасные привычки. Каждые пять дней Ксио-Ли закрывался в малюсенькой кладовой на задах лавки и там напивался до бесчувствия знаменитым изавальтским перцовым ликером.
Однако до того как Ксио-Ли падал без памяти, к нему частенько являлся дух его дядюшки, который обычно распекал его почем зря.
Тесная пыльная комната была завалена разбитыми бочонками и рваным тряпьем. Мышка пробежала по земляному полу, понюхала тюк со сгнившей материей. Потом встала на задние лапки и аккуратно, маленькими кусочками стала выгрызать в нем дырочку — точь-в-точь гурман, пробующий изысканное блюдо. Ксио-Ли, который к этому времени уже лежал в углу возле двери, поднял стакан за здоровье грызуна и проглотил его содержимое. Он аккуратно оделся перед своей одинокой пирушкой, но теперь его серый кафтан был весь перепачкан в пыли, паутине и заляпан ликером. Должно быть, Ксио-Ли не раз приглаживал волосы рукой: на них пыли и паутины осело еще больше, к тому же грязные космы отчаянно торчали во все стороны.
— Полюбуйтесь-ка на племянничка!
Ксио-Ли медленно поднял глаза и оторвался от созерцания мыши, которая, видно, решив, что материя ей по вкусу, зарылась носом в мучнисто-коричневые складки.
— Дядя…
Ксио-Ли осторожно поставил стакан на пол и с медлительностью вдрызг пьяного человека начал сгибать ноги, чтобы встать на колени и почтительно приветствовать уважаемого члена семьи.
Призрак нетерпеливо махнул рукой:
— Не стоит, дорогой племянник. Я не хочу, чтобы ты покалечился.
— Вы самый лучший и самый добрый дядюшка на свете. — Ксио-Ли снова сполз по стене, лицо его раскраснелось от этих усилий.
Сакра не был уверен, что призрак действительно напоминал покойного дядюшку Ксио-Ли. Но он был похож на изображение, высеченное на могиле: лысый ссохшийся старичок, опирающийся на суковатую палку. Видимо, этого было вполне достаточно. Остальное восполняла фантазия Ксио-Ли.
— На этот раз ты решил поберечь свой лучший костюм, а значит, и деньги.
Ксио-Ли, моргая, уставился на складки своей одежды.
— Это ведь вы научили меня думать о деталях, дядюшка.
— И без сомнения, на сэкономленные деньги ты сможешь устроить куда более грандиозную попойку. — Дух неодобрительно фыркнул.
Ксио-Ли торжественно поднял палец и постучал им по виску.
— Детали, дядюшка. Как вы меня и учили. Я всегда стараюсь делать так, как вы наказываете.
В ответ на это дух только вздохнул и проворчал:
— Лучше б я научил тебя трезвости…
При этих словах на счастливой физиономии Ксио-Ли появилась печать страдания. Из глаз его покатились слезы.
— Я не оправдал ваших надежд. Я не оправдал надежд моей семьи. Я даже не оправдал своих собственных надежд. Я ни на что не гожусь. — Он протянул руку к кожаной фляге и наклонил ее над кружкой. — Ни на что…
Серебристый поток хлынул в кружку, и Сакра представил себе резкий запах, обжигающий нос и нёбо.
«Еще немного ликера, и я уже ничего от него не добьюсь».
— Хочешь ли ты искупить свою вину, племянник?
Ксио-Ли поднял глаза, открыв рот в немом изумлении, как будто ему только что сообщили, что он допущен в райские кущи. Он опустил бутылку на пол и сумел-таки поджать под себя ноги, чтобы упасть ниц перед призраком дяди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178