Само солнце уже скрылось, опустилось за деревья. Томассо подумал о душах, о душе отца и своей собственной. И вздрогнул.
Взошла белая луна, Видомни, а потом вскоре появилась голубая — Иларион, безуспешно гнавшаяся за белой по небу. Обе луны были почти полными. Собственно говоря, процессия могла бы обойтись и без факелов, настолько ярким был свет двух лун, но свет факелов соответствовал его задаче и его настроению, поэтому Томассо оставил их гореть, когда они свернули с дороги на знакомую извилистую тропу, ведущую через лес Сандрени к простому охотничьему домику, который любил его отец.
Слуги поставили гроб на козлы в центре большой комнаты в передней части дома. Зажгли свечи и два камина. Еду приготовили еще в начале того же дня. Ее быстро расставили на буфете вместе с вином. Окна были открыты, чтобы проветрить помещение и впустить легкий ветерок.
По кивку Томассо распорядитель увел слуг. Они должны были отправиться в главное здание, расположенное восточное, и вернуться на рассвете. В конце бдения.
Наконец они остались одни. Томассо и лорды Ньеволе и Скалвайя, столь тщательно выбранные два года назад.
— Вина, господа? — предложил Томассо. — Очень скоро к нам присоединятся еще трое.
Он намеренно произнес это своим естественным голосом, а не искусственным, высоким и певучим, который стал его отличительным знаком в Астибаре. Он с удовольствием заметил, что оба лорда тотчас же отметили этот факт, повернулись и остро взглянули на него.
— Кто еще? — буркнул бородатый Ньеволе, ненавидевший Сандре всю свою жизнь. Ни он, ни Скалвайя никак не прокомментировали голос Томассо. Подобные вопросы выдавали слишком многое, а эти люди давно уже наловчились ничего не выдавать.
— Мой брат Таэри и племянник Херадо — один из внебрачных сыновей Джиано и самый умный из них.
Он говорил небрежно, откупоривая пару бутылок из запасов красных вин Сандрени. Разлил вино и подал каждому по бокалу, ожидая, кто из них первым нарушит краткое молчание, которое предсказал его отец после этих слов. Вопрос задаст Скалвайя, сказал Сандре.
— А кто третий? — тихо спросил лорд Скалвайя.
Томассо внутренне поклонился покойному отцу. Затем, осторожно поворачивая бокал за ножку, чтобы вино проявило свой букет, ответил:
— Не знаю. Отец не назвал его. Он назвал вас двоих и нас троих и сказал, что на нашем совете сегодня ночью будет еще и шестой.
Слово «совет» тоже было тщательно выбрано.
— Совет? — переспросил элегантный Скалвайя. — Кажется, меня неверно информировали. Я по наивности полагал, что это бдение у гроба.
Черные глаза Ньеволе сверкнули на бородатом лице. Оба они уставились на Томассо.
— Немного больше, чем бдение, — сказал Таэри, входя в комнату. За ним шел Херадо.
Томассо с радостью отметил, что оба были одеты с подобающей умеренностью и что, несмотря на легкомысленную учтивость, с которой Таэри выбрал момент для появления в этой комнате, выражение его лица было весьма серьезным.
— Вы знакомы с моим братом, — пробормотал Томассо, наливая еще два бокала для вновь прибывших. — Возможно, вы еще не знакомы с Херадо, сыном Джиано.
Юноша поклонился, но промолчал, как ему и подобало. Томассо принес брату и племяннику вино.
Еще несколько секунд было тихо, потом Скалвайя опустился в кресло, вытянул вперед больную ногу, поднял свою трость и ткнул ею в сторону Томассо. Кончик трости не колебался.
— Я задал вопрос, — холодно произнес он. — Почему вы называете это советом, Томассо бар Сандре? Почему нас привезли сюда под вымышленным предлогом?
Томассо перестал играть со своим бокалом. Они наконец-то подошли к этому моменту. Он перевел взгляд со Скалвайи на дородного Ньеволе.
— Мой отец, — серьезно ответил он, — считал вас двоих последними лордами, имеющими реальную власть в Астибаре. Две зимы назад он принял решение и сообщил мне о своем намерении умереть в канун этого Праздника. В такое время, когда Альберико не сможет отказать ему в похоронах со всеми почестями, в число которых входит ночное бдение у гроба. В такое время, когда вы оба будете находиться в Астибаре, что позволит мне назвать ваши кандидатуры для этого обряда.
Он сделал паузу в своей размеренной, неторопливой речи и задержал взгляд сначала на одном, потом на другом вельможе.
— Мой отец сделал это для того, чтобы мы могли собраться, не вызывая подозрений, не рискуя быть прерванными или обнаруженными, с целью привести в исполнение определенные планы для свержения Альберико, который правит Астибаром.
Они пристально наблюдали за ним, но Сандре сделал хороший выбор. Ни один из двоих, о которых он говорил, не выказал удивления или страха, ни один мускул не дрогнул на их лицах.
Скалвайя медленно опустил трость и положил ее на стол рядом с креслом. Томассо невольно отметил, что она сделана из оникса и макиала. Как странно работал его мозг в подобные моменты.
— Вы знаете, — сказал откровенный Ньеволе, сидящий у большего камина, — вы знаете, эта мысль приходила мне в голову, когда я пытался угадать, почему ваш проклятый Триадой отец — ах, простите, от старых привычек нелегко освободиться. — Улыбка его была скорее волчьей, чем смущенной, и не затронула прищуренных глаз. — Почему герцог Сандре пожелал, чтобы я участвовал в бдении после его смерти. Он ведь должен был знать, сколько раз я пытался приблизить выполнение этих похоронных обрядов в дни его правления.
Томассо улыбнулся в ответ столь же холодной улыбкой.
— Он был уверен, что вы удивитесь, — вежливо ответил он человеку, который почти наверняка заплатил за чашу вина, погубившую его мать. — Он также был совершенно уверен, что вы согласитесь приехать, будучи одним из последних представителей вымирающей породы людей в Астибаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36