Ты не дал ему шанса.
— Хорошие и плохие тролли, — задумчиво произнес Майкл. — В сказках они так не делятся.
— Это же не сказка, — она остановилась. — У тебя есть огниво и кремень?
У него вытянулось лицо.
— Нет, конечно. Только спички.
— Ну, придется обойтись ими, — она хихикнула. — Ну а нож?
— Перочинный.
— Замечательно. Дай его мне.
Он неохотно протянул ей ножик.
— Зачем он тебе?
— Чтобы приготовить завтрак. Разведи нам костер. Я вернусь не скоро.
Она сбросила балахон и стала кататься голая по земле и листьям, а Майкл смотрел на нее, разинув рот. Она встала, превратившись в дикарку со спутанными волосами и коричневой кожей. В кулаке поблескивал нож. Она подмигнула ему и ускользнула за деревьями, так же бесшумно, как… как охотящийся кот.
— Черт побери, — сказал Майкл и начал собирать хворост для костра.

Длинное голодное утро все тянулось и тянулось. Вблизи журчал ручеек Прозрачный поток меньше фута шириной. Майкл напился, разделся до пояса и мылся, охая от холодной воды. Потом обсох у костра. Среди деревьев было полно хвороста, и он собрал порядочную кучу. И даже изготовил подобие вертела, обломав веточки. Огонь был бездымным, и воздух над ним превращался в жаркое марево.
Что она старается поймать для них? Без грудинки с ветчиной, во всяком случае, придется обойтись.
Внезапно он обернулся. Кто-то метнулся за древесный ствол.
— Черт бы тебя подрал, Котт! — его рука скользнула к дробовику.
Движение такое быстрое, что он еле его уловил, но ему показалось, что в листве бука мелькнули руки и ноги тонкие, как у паука.
Из развилки сучьев выглянуло лицо — черное, треугольное, ухмыляющееся. Щелки глаз, заостренные уши, торчащие из густых волос цвета мха.
Мелькнуло и исчезло. Взрыв пронзительного смеха, точно смех сумасшедшего ребенка. И вновь все было тихо, только откуда-то донесся перестук, словно дождь барабанил по листьям. Шаги? Как знать? И снова тот же смех, только более далекий, веселый и пугающий. Он затих и оборвался.
Майкл перезарядил дробовик… И обернулся на шум. Но это просто Котт бросила на листья мертвое животное и уставилась на дробовик, сощурив глаза на перепачканном лице.
— В деревьях было что-то, — сказал он неловко.
— В деревьях есть много чего. Всех ты не перестреляешь.
Она нагнулась и начала свежевать свою добычу — крупного поросенка, буро-коричневого, если не считать черных полосок, тянувшихся вдоль всего тела от рыла до хвоста. Он завороженно следил, как Котт перерезала горло и подняла тушку за задние ноги, давая стечь густой струе темной крови. Кровь еще дымилась на земле, а Котт уже разрезала живот и вытащила теплые внутренности.
Наконец она кончила, облизала пальцы и принялась заострять палки.
Завтрак. Почему-то у Майкла поубавилось аппетита.
— Как ты его поймала?
— Очень просто, — она поместила нанизанные куски мяса над огнем, и он зашипел. — Идти по их следу очень просто и схватить поросенка очень легко, если умеешь бегать быстро. Остерегаться надо матери. Дикие свиньи очень заботятся о своем потомстве.
— Ты вся перемазалась.
— Я охотница. Последи за мясом, а я приведу себя в порядок.
Она схватила балахон и побежала к ручью. Он следил за ней взглядом, всматриваясь в спутанные волосы, которые падали до ягодиц, в игру мышц ее икр, в крутой изгиб ее бедер, когда она встала на колени над водой.
Вонь крови и свежих внутренностей у него за спиной теперь заглушалась заманчивым запахом жарящейся свинины. Ему снова захотелось есть.
Котт плескала на себя воду и напевала — темные звуки, сладкие, как мед. Мотив этот ему довелось услышать в лесу дома. Он поморщился. Она набрала пригоршню зеленых листьев и натерла ими руки, груди, живот, бедра, вдавливая их в кожу. Он отвел взгляд, сглотнул и подергал брюки, чтобы они не так давили.
Когда она вернулась к нему одетая, с мокрыми волосами, ему пришлось понюхать, чтобы определить запах, который вплелся в аромат жарящегося мяса.
— Жевательная резинка.
Она покачала головой.
— Листья мяты. Я нашла несколько кустиков у кабаньего следа. Уже подувяли, но еще сохранили сок. Вот! — она сунула запястье ему под нос, и он вдохнул благоухание мяты и слабый женский запах, заглушенный им. И поцеловал запястье. Она засмеялась и принялась вытаскивать свинину из огня.
Снаружи мясо было черным и обугленным, но белым под этой коркой, в глубине розовым. Они ели молча, лица их залоснились от жира, горячие куски обжигали пальцы, их приходилось перебрасывать из руки в руку.
— Расскажи мне про то, что в лесу, — сказал Майкл, когда они наелись до отвала.
Котт облизала жирные пальцы и вытерла их о грязный балахон. Когда-то белый, теперь он обрел цвет буковой коры.
— Люди боятся леса. Люди вроде тебя. Они отгораживаются от него, сжигают деревья, чтобы они не прикасались к их домам. Ставят всюду кресты, чтобы отгонять зверей, и никогда не покидают своих жилищ после наступления темноты. Они сеют зерно, пасут скот, строят дома, ссорятся из-за денег. Но есть и другие. Племена, кочевники, которые бродят по лесам, где хотят, поселяются где-нибудь на несколько дней или на год и отправляются дальше. Они строят шалаши, ловят рыбу в ручьях, охотятся на кабанов и волков. Живут свободной жизнью.
— Как ты.
— Не как я, — она нахмурилась. — Они же люди, понимаешь?
— А ты кто?
— Фея, — она встала в позу.
— Ты не фея. Они маленькие, с крылышками, и вообще.
— Ну что ты понимаешь? Есть еще и другие. Древесный народ — они держатся сами по себе, помогают или чинят помехи, как им заблагорассудится. Ну и, конечно, тролли. Лесные тролли, горные тролли, хорошие и плохие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99