Пользоваться ими — всегда риск.
— Ну а чтобы попасть назад? — спросил Майкл с невольной тревогой.
— Чтобы вернуться в то же самое место и время, нам надо будет проплыть через пещеру назад. И мы выберемся из-под моста в твоем мире.
Это его успокоило. Майкл взглянул в пустое небо. В воздухе веяло прохладой, дыханием осени, от которого его не мог уберечь даже пылающий огонь, хотя Котт была теплой и прижималась к нему. Поблизости Мечта щипала траву, будто паслась на лугу дома. В этом было что-то непонятно утешительное.
День они провели под кровом деревьев, высушивая одежду, прикидывая, насколько хватит их припасов, решая, куда им направиться и чем заняться. У Майкла возникло странное ощущение, что он здесь не просто для того, чтобы странствовать и развлекаться. За всем этим крылась какая-то причина, и он не сомневался, что в свой час она станет явной.
— Да ты же прямо-таки очистила чертову кладовую, — сказал он Котт, когда день незаметно сменился сумерками, и над горизонтом, ярко сияя, взошла вечерняя звезда. Он рылся в мешке, который она унесла с фермы. Грудинка и хлеб, яблоки и джем, сыр, овсяные лепешки и яблочный пирог — особая гордость его бабушки.
— А чая нет, — сказал он. — Что мы будем пить?
— Воду, а что же еще?
— Угу… Э-эй! Минутку, Котт! Это уже воровство.
Она бросила на него невинный взгляд, натягивая брюки его дяди Шона. Рядом лежала одна из его старых рубашек с открытым воротом.
— Мне нужно во что-то переодеться, Майкл, — она застегнула брюки над пупком и перепоясалась бечевкой. Когда она нагнулась за рубашкой, ее груди колыхнулись, и она ответила лукавой улыбкой на пристальный взгляд Майкла.
— Веди себя прилично, миленький.
Майкл буркнул что-то о бесстыдстве, потом покачал головой и отошел от костра, чтобы повести кобылку ближе к свету. Со всех сторон к ним подбиралась тьма. Внезапно он словно увидел перед собой Котт в красивом платье, в туфлях, со шляпкой на голове. Но лицо под полями шляпки было лицом Розы. Потом он понял, что не знает, вообразил ли он действительно Розу. Для него их лица слились в одно, и это его встревожило.
Мечта потерлась о него носом, а он сунул ей огрызок яблока пожевать и расчесал пальцами ее гриву. Всегда такая нервная, она вела себя на удивление спокойно. Может быть, причиной была тишина вокруг, хотя уже начал подниматься ветер. Майкл слышал, как он посвистывает среди ветвей. На юге распахивался простор пустоты — ни огней, ни машин, только уже поухивали совы, просыпаясь. Муллану тут понравилось бы. Это были их края до того, как Человек наложил на них свою печать, — красивые, нетронутые. Но и опасные, напомнил он себе. Странные существа бродили здесь при лунном свете. Этого не следовало забывать.
— Мы тут в безопасности? — спросил он Котт, вернувшись к костру. — Или надо ночью дежурить?
Она подогревала разломавшийся пирог на сковородке, оставшейся жирной после завтрака, и в ночном воздухе аппетитно пахло яблоками.
— Тут мы можем быть спокойны. Остерегаться нам нужно в лесу, пора бы тебе знать, — она откинула голову, глядя на синий полог ночи за ветвями рощи. — Но здесь нам ничто не грозит, если ты не боишься сов.
Он сел рядом с ней, и они вместе принялись, обжигая пальцы, брать кусочки пирога и кормить друг друга. От новой одежды Котт исходил запах его дома даже после купания в реке. Запах мыла и утюжки. Ее собственный, сочный (если это было подходящим словом), поднимался из открытого ворота, такой же неуместный, как волк в гостиной.
Наевшись, они легли на седло Мечты вместо подушки, укрылись потником, а перед глазами у них плясали и потрескивали языки пламени.
— Завтра мы отправимся в Дикий Лес, — пробормотала Котт в плечо Майкла. — Под настоящие деревья.
Майкл зевнул. Он чувствовал себя захмелевшим от чистого воздуха. Дым костра и яблочный пирог, лошадь и выглаженное полотно — благоухание это было лучше всякой колыбельной.
— Как скажешь, — ответил он ей и тут же заснул.

Утром волосы у них заиндевели, а все вокруг превратилось в хрупкую белую сказку, сверкающую в солнечных лучах. Майкл, весь дрожа, подпрыгивал, чтобы согреться, а Котт ворчала, лишившись тепла его тела под боком. Она неодобрительно следила за ним, высунув порозовевший кончик носа из-под потника.
— Разведи же костер, Майкл, ради всего святого. И перестань прыгать, будто лягушка на раскаленных камнях.
Зубы у него стучали так, что он не сумел выговорить ни слова, белое облако его дыхания повисало в воздухе, точно пар. Он присел на корточки и начал дуть на дотлевающие угольки в куче золы. Однако пришлось истратить драгоценную спичку.
— Готово, — сказал он Котт. — Можешь вылезать. А утро чудесное!
— Такое чудесное, что у собаки хвост отмерзнет. И пока иней не сойдет, я буду лежать тут.
Майкл пожал плечами и обернулся к Мечте, которая, казалось, отлично перенесла испытания предыдущего дня, и стояла, глядя на юг, — туда, где холмы застилал осеребренный инеем ковер деревьев.
Дикий Лес.
Его обвили руки Котт, холодные пальцы сцепились у него на животе, ее теплое дыхание обдало его ухо.
— Он дикий, Майкл. Мы должны все время помнить об этом. Он не похож на леса в твоем мире. Человек тут не владыка. В дремучих лесах есть существа древнее, чем он, и не все они относятся к нему дружелюбно, — она поцеловала его в шею, где зашевелились волоски.
— Что ты такое, Котт? Ты тоже одна из них, подмененная, или что?
Она отпустила руки.
— Не твое дело, — она вернулась к костру. — Лучше оседлай свою скотину. Нам сегодня предстоит немалый путь.
Он смотрел, как она оттирает сковородку пучком обледенелой травы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99