Только Ривен не мог заснуть и все спорил с собой. В конце концов, досадуя на себя, он встал и пошел в соседнюю комнату. Догорающие угольки едва рассеивали сумрак. Джиннет спала в неловкой позе у затухающего очага. Рядом валялась пустая чашка.
Ривен опустился на колени на каменную плиту перед очагом и принялся пристально рассматривать спящую женщину. Рот ее чуть приоткрылся во сне. Темные смеженные ресницы едва заметно подрагивали, щеки пылали от тепла очага. Языки пламени отбрасывали пляшущие тени на ее лицо, на разметавшиеся ее волосы цвета воронова крыла.
— Дженни, — прошептал он, убирая волосы с ее лица. Он отдал бы душу, чтобы только увидеть, как она просыпается и оказывается вдруг той женщиной, которую он знал когда-то. Но, как однажды сказал Гвилламон, смерть — это конец всему, даже в стране мечты и волшебных историй.
И он, наконец, принял это. И помогла ему Мадра. Признаться себе, что он любит эту хмурую юную женщину, было для Ривена все равно, что отбросить последнюю — неосознанную, безумную, быть может, — надежду. Его жена мертва, а эта спящая женщина — не она и никогда не была ею. Но, тем не менее, он — человек и не в силах заставить себя не смотреть на лицо, которое он когда-то любил, чтобы запомнить его таким, каким оно было на самом деле. Чтобы оно осталось нетленным.
Он поцеловал ее в лоб с бесконечной нежностью. Потом взял на руки, положил на одну из застеленных мехами кушеток, укрыл одеялом и, больше ни разу не обернувшись, возвратился к себе.
Он проснулся, разбуженный голосами, перемежаемыми звоном чаш, выкарабкался из глубокого темного чрева забвения и принялся тереть глаза, пока они полностью не открылись. В очаге уже развели огонь. На столе горели толстые свечи. Ривен сел на постели. У очага, попыхивая длинной глиняной трубкой, сидел Тормод и вел разговор с Ратаганом и Байклином. Айса стоял рядом и молча слушал. Джиннет, похоже, все еще спала. Кувшин с пивом стоял у ножки скамьи. В руках у каждого было по кружке.
Гном заметил его.
— С добрым утром, друг мой, снаружи оно давно уже наступило. Надеюсь, ваша первая ночь в Джхааре была приятной.
Ривен невнятно пробормотал ответное приветствие. Пиво, которое выпил он прошлым вечером, давало знать о себе тяжестью в голове и хмурым настроением. Он сейчас не был готов к разговорам.
Гном улыбнулся и молча продолжил курить свою трубку. Ратаган с Байклином потягивали пиво.
У кушетки Ривена стоял кувшин с водой и лежало полотенце. Он плеснул водой себе в лицо. Холодная, она обжигала кожу. Однако после такого омовения Ривен почувствовал себя вполне проснувшимся и присоединился ко всем остальным у огня. Интересно, подумал он про себя, как Тормод узнает здесь — под землей — день сейчас или ночь?
— Чем вы тут занимаетесь? — спросил он, наклонившись над столом и взяв себе яблоко из большой чаши с фруктами. Ратаган протянул ему кружку с пивом.
Тормод вынул трубку изо рта и принялся рассматривать ее, как это делал Кэлам, — Ривен буквально застыл, пораженный, наблюдая, за ним.
— Этим утром Совет собирается обсудить некоторые детали истории, которую мы расскажем вам сегодня. Но чуть попозже, — сказал Тормод. — Наш Сказитель оттачивает сейчас свой стиль и выпытывает у старейшин древние предания, чтобы представить тебе подлинную историю, — безупречную, — подобную которой ты в жизни не слышал.
— Историю?! — воскликнул Ривен. — Ты хочешь сказать, что он будет рассказывать нам истории?
— Одну историю, — поправил его Тормод.
— Одну. — В голосе Ривена послышалось раздражение, и Байклин бросил предупреждающий взгляд в его сторону, который так и остался незамеченным. — У нас нет времени слушать легенды. Нам нужны конкретные ответы, чтобы мы могли решить, куда идти и что делать.
Тормод выпустил синий клуб дыма, завившийся змеиными кольцами в свете свечей. Его голос был также тих и сдержан, но красный огонь в глазах гнома стал ярче.
— Из этой истории ты и получишь свои ответы.
Ривен почувствовал, что густой голос гнома отдался резонансом в его душе. Он приумолк. Истории и магия. Он понимал, что гном прав. Истории и магия составляли само существо Мингниша. Самое средоточие пересечения этого мира с его собственной жизнью. История. Магия. Горы. Сгарр Дигу еще предстояло сыграть свою роль. В этом Ривен был уверен.
В комнату вошла Джиннет и налила себе пива. Тормод поглядел на нее исподлобья. Кэлам, пристально наблюдающий за дочерью. Ривен потряс головой и отломил кусок хлеба.
— Чего уставился? — вызывающе спросила Джиннет Кэлама. — Во мне что, какой-то изъян?
Тормод вынул трубку изо рта и затушил огонь, прижав пепел большим пальцем.
— Вот именно, — ответ этот застал ее врасплох. — Изъян. Я и сам не подобрал бы более верного слова. — Его глаза сверкали в пляшущем свете свечей, точно два огромных рубина.
— Объясни! — потребовала Джиннет. Ее голос дрогнул. Ривен опустился на скамью рядом с Ратаганом.
— Ты испорчена. С тобой что-то не так, — сказал Тормод. — Со Сказителем тоже что-то не так, — он кивнул в сторону Ривена, — но такова уж природа всякого переизбытка. В нем много лишнего… в тебе же чего-то недостает. В тебе какая-то пустота, в тайну которой я не могу проникнуть. Но есть у меня подозрение, скорее — предчувствие, что ты для чего-то еще понадобишься. Если б не это, я посчитал бы за лучшее, чтобы тебя и твоих головорезов прикончили тут же, как только вы поднялись в эти горы. Но Орквилл — один из старейших в Совете — сказал, что нам следует оставить тебе жизнь, подтвердив тем самым мои предчувствия. Ты — убийца, но все же, сдается мне, в тебе есть не только зло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144