— Если мы доберемся до места встречи с мирая…
— К тому времени она давно уже умрет, — сказал Флинт. — Но ты подал мне идею. В Порт Роуле есть опытная целительница. Ее дом набит всякими травами и зельями. Я не знаю, есть ли у нее драконья кровь — это редкий и дорогой ингредиент. Но она — мудрая целительница.
— Порт Роул? — скептически переспросил Эррил. Обычно визиты в этот город на болотах приносили мало добра.
— Я также знаю в Порт Роуле несколько хороших людей, которые могли бы помочь набрать экипаж корабля. Нас слишком мало, чтобы правильно провести «Морского Скорохода» через предательские течения Архипелага. А если на нас снова нападут… — Флинт пожал плечами. На этот раз их спасли только везение — и черная магия.
Эррил пододвинул стул к кровати, обдумывая возможности. Усевшись, он прижал ладонь к щеке Елены. Ее плоть была холодна, как лед. В его сердце рос такой же холод. Он не мог видеть, как она умирает.
— Нам придется рискнуть.
Флинт кивнул и встал.
— Тогда я пойду сообщу Морису о наших новых планах, а мальчику — о состоянии его сестры.
— Мальчик… — сказал Эррил, останавливая Флинта. — Насчет этой магии…
— Я знаю, — сказал Флинт. — Джоаху не следовало бы играть с такими силами. Там прячется нечто, заслуживающее более тщательного изучения. Но в любом случае я думаю, что посох следует сжечь, а пепел — развеять по ветру.
— Нет, — сказал Эррил. — Оставь мальчику его посох.
Брови Флинта поднялись в недоуменном согласии.
— Как скажешь.
Старик потянулся к засову на двери.
— Флинт…
Седой Брат обернулся через плечо.
— Хорошенько следи за мальчиком, — закончил Эррил.
Лицо Флинта помрачнело. Оба они знали, какое влияние черная магия может оказать на человека. Хватка темных искусств могла удушить даже самую чистую душу. С резким кивком Флинт вышел из комнаты и закрыл дверь.
Оставшись один у постели Елены, Эррил откинулся в кресле. Он заставил себя не думать о Джоахе. Его главная забота лежала рядом с ним, укутанная в шерстяные одеяла.
Эррил смотрел на худенькую девушку, беспокойно сжав пальцы в кулак. Если она умрет, с ней умрет последний шанс освободить Аласию. Но в сердце своем Эррил знал, что не судьба его земли тревожит его, а куда более простой страх — страх потерять саму Елену. За всю его долгую жизнь у него никогда не было ни младшей сестры, ни дочери, о которой он мог бы заботиться, но во время их длинного путешествия сюда Елена стала для него и тем, и другим — и, вероятно, чем-то большим.
Но кто она на самом деле — ведьма, женщина или спасительница?
Эррил вздохнул. Ответа у него не было.
На ее бледном лице через детскую округлость только начинали проступать черты будущей зрелости: мягкая линия скул, полнота губ. Он протянул руку и отвел с ее гладкого лба прядь огненных волос. Когда же это темная краска исчезла с ее волос? Она, должно быть, прятала волосы от него, надеясь, что он не заметит. На его губах появилась тень улыбки. Даже когда от нее зависела судьба Аласии, в ее сердце все еще жили простые девичьи желания. Эта мысль немного утешила его.
Но Эррил откинулся, и улыбка его погасла. Он поднял взгляд к иллюминатору. В маленькое окошко светила луна.
— Спасительница ты или нет, — пробормотал он в пустоту, — я не позволю тебе умереть, Елена.
5
Вырвавшись из тьмы, Мишель увидела струящийся свет — такой яркий, что он ее ослепил. Она моргнула. Что это — Великий Мост в следующую жизнь? Если так, она никогда не думала, что переход будет настолько болезненным. Все ее тело горело и отчаянно чесалось и изнутри, и снаружи — но снаружи и изнутри чего ? Она не чувствовала своего тела, его очерчивала только боль.
— Лежи тихо, дитя, — пробормотал в ее голове бесплотный голос.
— Г-где я? — спросила она, не зная, говорит ли губами или мыслями.
В любом случае, ее вопрос был услышан.
— Ты в безопасности — по крайней мере, на какое-то время.
Этот голос… был ей знаком.
— Мама? — Когда слово прозвучало, Мишель поняла, что ошиблась. — Мама?..
Вихрем вернулась память — образы, звуки, запахи, все выстроилось по порядку и встало на свои места. Мишель вспомнила теплую комнату, обожженного эльфа и маленькое золотогривое животное старой целительницы.
— Мама Фрида.
— Да, дитя. А теперь лежи спокойно. Пакаголо еще не закончила свою работу.
Мишель все еще не чувствовала своего тела. Как она лежит — ничком или навзничь? Весь ее разум заполнил ослепительный свет. И вдруг через самую сердцевину ее существа прошла страшная судорога. Ее буквально вывернуло наизнанку.
— Держи ее голову повернутой, — сказала Мама Фрида. — Осторожно, а то она задохнется. Да, вот так… Очень хорошо.
Мишель закашлялась и сплюнула. Что происходит? Последнее, что она помнила — как проглотила яд из своего яшмового сосуда. Она помнила, как упала на пол, радуясь тому, что ее смерть защитит Елену, и что яд оказался безболезненным и безвкусным. Почему же она еще жива? На один краткий миг в ее разум закралась мысль о провале. Она все еще была жива. Можно ли еще вырвать у нее тайну местонахождения Елены?
— Нет… Я не должна… Елена…
— Прекрати дергаться! — приказала Мама Фрида. — Я же сказала, что ты в безопасности. Стражники ушли со своей добычей. Они сочли, что ты умерла от яда.
Прозвучал новый голос.
— Она была мертва.
— Тише. Смерть не так уж окончательна и бесповоротна, как обычно считают. Это как круп у ребенка. Если вовремя успеть, можно вылечить.
Недоверчивое фырканье.
— Она все еще выглядит мертвой. — Мишель внезапно узнала этот голос, это напускное высокомерие. Это был Мерик. — Сколько еще понадобится времени?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32