После этого девушка попрощалась с магами, но не ушла к себе, решив дождаться результатов аттестации детей. Это удивило Эскору, однако она не стала возражать. Все-таки Антония проделала большую работу, можно дать ей день передышки.
Кселерона покинула зал минут через двадцать. Она буквально выскочила оттуда, покрасневшая, испуганная, судорожно сжимая свиток. Устало улыбнувшись Тоне и остальным, она сказала:
— Вот и все. Я теперь адепт.
Потом вызвали Теонию. На ее аттестацию ушло гораздо меньше времени, вышла девочка из зала спокойно и с достоинством, без тени страха.
— Можете меня поздравлять, — деловито заявила она.
Последним сдавал экзамен Теодорик. Малыш боялся больше всех и все время до того, как его вызвали, повторял заклинания. Его вытолкали из зала сами профессора, посмеиваясь в белые бороды. На лице мальчика застыло выражение удивления и недоверия.
— Давай беги отсюда, кроха, — сказал высокий старик, борода которого была самой длинной. — Беги скорей, пока мы не передумали и не забрали у тебя свидетельство.
Теодорик с ужасом посмотрел на мага: и впрямь поверил в то, что долгожданный свиток могут отнять. А потом, даже не попрощавшись, бросился бежать к Тоне и девочкам, которые поджидали его неподалеку.
* * *
С тех пор четыре новоиспеченных адепта стали неразлучны. После уроков Кселерона, Теония и Теодорик бежали к предмету своего восхищения и обожания — Антонии Энлин. Дети прекрасно знали историю Тони, которую как-то холодным ненастным вечером девушка, не удержавшись, поведала им. Однако против ожидания Эскоры больше никто, кроме них, не узнал, что внучка Сималии живет и учится в Атерианоне.
Тоне доставляло огромное удовольствие помогать маленьким друзьям готовить домашние задания. В свободное от уроков время они обсуждали творящиеся в мире дела, причем юные создания давали событиям настолько недетские, трезвые оценки, что девушка только диву давалась.
— Маг — это не просто человек, наделенный способностью колдовать, — часто говорила Теония, замечая удивленный взгляд Антонии. — Настоящий маг — это прежде всего тот, кто может отличить истину от лжи и зло от добра. Маг — человек с острым умом, точной памятью и сильным духом. У нас особый склад разума, не такой, как у обычных людей.
— Ну, положим, для того, чтобы отличить добро от зла, большого ума не надо, — улыбалась Тоня. — Каждый с детства знает, что хорошо, а что плохо.
— Ошибаешься, — серьезно отвечала Теония. — То, что на первый взгляд кажется нам полезным и несущим радость, может на деле оказаться злым и расчетливым умыслом. Сегодня мы думаем, что это добро, а завтра оно обернется крахом мира. А то, что мы считаем злым, может таить в себе добро и любовь, но такие, которые наш разум не в состоянии понять.
— В таком случае я совершенно не маг, — призналась Тоня. — Иногда я ошибаюсь насчет добра и зла. Да какое там иногда! Там, откуда я родом, это происходило очень часто.
— Мы все просто еще очень молоды, — отвечала обычно на эти слова Кселерона. — Только мудрецы могут точно сказать, что есть зло, а что — добро. Правда, и они, бывает, ошибаются, потому что четких граней между тем и другим не существует. Не бывает абсолютного добра, так же как и абсолютного зла. Я уверена, что даже Марилана ошибается в смертных.
…Под Новый год пришло короткое письмо от Бориса из Алирона, в котором были только поздравления с праздником и сообщение, что с ним, Эной и сыном все в порядке и что Kсep решил отпраздновать начало года в пещере, отказавшись от приглашения в столицу на торжество.
В феврале, как раз после второй аттестации Антонии, когда она получила звание адепта первой степени, в Архивы приехал человек с секретным посланием Хранительнице. Как потом выяснилось, оно предназначалось вовсе не Эскоре, а Тоне. И было написано Денисом из Атены.
«Здравствуй, Тоня.
Я наконец-то набрался смелости начихать на приказ Кочкина не посылать писем. Мы с Дерлоком попытались сделать все возможное, чтобы скрыть отправление гонца. По крайней мере, никто в Атене этого не знает.
Насчет большой бури. Это было потрясающе! Я как раз пришел в сознание в тот день, когда она началась, и мог смотреть на всю эту катавасию из окна. Не представляю, как у вас с Борисом вышло то, что вы сделали, но это — самое удивительное, что я когда-либо видел в жизни. Вы — действительно великие маги!
О, я забыл объяснить, почему был без сознания. Дело в том, что меня серьезно ранили в битве под Атеной. Лезвие меча ларомонта прошло по левому боку точно меж ребрами, задев часть легкого. Я чуть не умер и пролежал несколько дней, не приходя в себя.
Однако рана быстро затянулась. Врачи говорят, причиной этому стал Синий Меч, который мы нашли в Ксеровой пещере. Он и правда может не только калечить. Я уж не знаю, как он исцеляет, но после того, как через две недели встал на ноги, я решил попробовать лечить других. Получилось неплохо. Мой клинок спас больше десятка тех, кого считали безнадежными.
Но он не спас того, кто пожертвовал жизнью ради меня. Мой старый слуга Ледор умер от ран, когда я лежал без сознания. До сих пор это угнетает меня. Могила Ледора находится на кладбище его родного села. Я часто бываю там.
Недавно мы с Дерлоком ездили в приграничный город Месолу, где наше войско отразило нападение малочисленного отряда Монкарта. Мы пробыли там неделю, а потом вернулись в Атену.
Хайт обещает весной отпустить меня в Атерианон. Надеюсь, что он сдержит слово.
Со мной все в порядке. В последнем сражении я не получил ни царапины. Каждый день Дерлок лично тренирует меня, учит фехтованию и стрельбе из лука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125