— А как же Тоня? — беззвучно прошептал парень. — Она ведь не выплывет…
Kсep опустил глаза, не выдержав взгляда воина.
— Прости, дружище, — глухо сказал он в надежде, что вой ветра и шум волн заглушат его слова. — Она-то наверняка погибла… И Кейлор вместе с ней…
Денис услышал. На несколько секунд он закрыл лицо ладонями, словно хотел разрыдаться, но затем снова сжал ремни упряжи. Все эмоции сейчас же покинули его, уступив место подчеркнуто холодному спокойствию. Он стал похож на безжизненную статую, лишенную всяких чувств.
— Сбрось меня в море, Kсep, — голос Харитонова не выражал ни страха, ни боли — ничего. — У меня пальцы окоченели — не смогу развязать ремни.
Грифон едва не поперхнулся новым снежным комком.
— Ты что! Совсем очумел?! — заорал он, как следует встряхнув Дениса. — Какое «сбрось»?! Суицид мне тут решил устроить?! Я те щас устрою суицид! Я те щас дурь-то из башки выбью!
Tеперь Kсep был действительно в ярости. Кошачьи глаза вспыхнули злым желтым огнем, из пасти вырвался длинный огненный столб.
Страшный клюв стремительно приблизился ко лбу парня. Денис сейчас же вскрикнул от боли. Удар был такой силы, что чуть не проломил ему череп. Перед глазами воина замелькали белесые пятна.
— Твою мать! — взвыл он по-русски.
— Идиот! — взревел Kсep, также переходя с латыни на «великий и могучий». — Одумался?! Какой толк с того, что ты в море кинешься?! Ну будет два трупа вместо одного! А толк-то какой, а? Я тебя спрашиваю, какой толк?
Грифон витиевато выругался сначала по-русски, затем по-английски, а после на каком-то совершенно незнакомом Денису языке. Парень в долгу не остался, употребив все известные ему нецензурные выражения русских и кейлорцев.
— Ладно! — чуть поспокойней рявкнул Kсep после перебранки. — Обматерили друг друга, и хватит! Полетели к Эскоре! Вот уж кому придется хуже всех. Не нам с тобой — ей Боря кишки выпустит!
— Да уж! — огрызнулся Харитонов. — Ври больше! Да Борька и мухи не обидит, если только она не вздумает разорить Кейлор.
— Дурак ты, — презрительно фыркнул Древний. — Кочкин, когда захочет, может быть таким жестоким, каким ты его даже представить не можешь. — Он криво усмехнулся. — Старший Маг Кейлора в гневе страшен, ты уж мне поверь. А силы у него не меньше, чем у Мариланы! И запрета колдовать для него не существует!
Он снова выпустил из пасти огненную струю, превратив снег впереди в крупные капли дождя.
Грифон летел с трудом, но гораздо быстрее, чем в начале поисков. Злость и боль потери подгоняли его. Он не хотел признаваться ни себе, ни Денису в том, что чувствовал странную пустоту в душе. Kсep был знаком с Тоней всего несколько дней, но успел искренне привязаться к этой способной, очень красивой, немного взбалмошной девчонке.
Что будет теперь, когда ее тело лежит на дне моря? Что будет с воином Синего Меча, который так преданно ее любил? Что будет с кейлорцами, которые так искренне в нее верили?
— Что? — вдруг повторил Денис, завороженно глядя в черноту морской воды, с грохотом изрыгающую белую пену. — Тоня?
— Чего говоришь? — встрепенулся грифон, разом оторвавшись от мрачных раздумий.
Харитонов неотрывно смотрел на штормовое море. Вдруг он резко поднял голову, встретившись с Древним взглядом. Лицо парня на миг просияло, но сейчас же радость сменилась паническим ужасом.
— Тоню сцапали шпионы Монкарта! — воскликнул он. — Но она жива! Она не утонула!
— Откуда ты знаешь? — изумленно пробормотал Kсep.
— Я прочитал в воде! — горячо заговорил Денис. — Это у нас с детства. Когда со мной приключалась беда, Тоня всегда знала об этом и спешила на помощь. Точно так же делал и я. Мы чувствуем боль или неприятности друг друга. Понимаешь? Жаль, я не знаю, где она сейчас, но самое главное — она жива! Летим, Kсep! Быстро! Летим в Архивы!
Древний ликующе взревел и выпустил из пасти струю алого пламени. И Денису на миг показалось, что это зажегся факел надежды.
Глава 5. ВОЛЬНАЯ ДОЧЬ ГАРПИОНА
«Что случилось? Почему они так разволновались? Что там?» — Антония вцепилась в железные прутья, жадно прислушиваясь к тому, что творится снаружи, за пределами клетки.
Девушка так окоченела, что уже не чувствовала посиневшие от лютого холода пальцы. Уже целый день она мёрзла в этой проклятой тюремной телеге. Мороз медленно и мучительно убивал ее. Скудная пища, которую два раза в день приносили враги, не могла дать ей достаточно энергии, чтобы согреться.
К утру следующего дня плена Антония уже с трудом заставляла себя подниматься с заиндевевшего пола. Лежать без движения было куда приятнее: холод отступал, тело охватывало приятное тепло. Она, конечно, понимала, что этого делать нельзя, но ей не всегда хватало воли начать двигаться.
Прошлая ночь казалась бесконечной. Тоня провела её в полудреме-полуобмороке, даже не сворачиваясь калачиком и не пытаясь удержать драгоценное тепло. Ей чудилось летнее солнце, бирюзовое небо и белые, пушистые, как котята, облака. Она слышала голос Дениса, что напевал какую-то из ее песенок. Тоня, словно в бреду, шептала побелевшими губами полузабытые четверостишия.
Потом наступило серое утро. Ларомонт снова принес еду. Даже теперь, когда Антония совсем обессилела, он испытывал к ней страх.
Тоня же давно перестала бояться. Сегодня она даже осмелилась жестами спросить, скоро ли приедут в крепость. Это несказанно испугало ларомонта, который, очевидно, решил, что она собирается колдовать. Шпион что-то невнятно прострекотал и поспешил выскочить из клетки. Когда дверца захлопнулась, Антония беззвучно и невесело рассмеялась.
Тотчас же послышался глухой звук удара:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125