– Что вы цепляетесь за меня, Гвидион? – хладнокровно сказал Змейк, который в своей неизменной черной мантии вписывался в обстановку совершенно естественно. – Что вы за мной ходите, как привязанный?
– Господи, я боюсь, – сказал Гвидион, безотчетно цепляясь за руку Змейка.
– Чего? – холодно спросил Змейк. – Если заразиться, то должен вас предупредить, что этой рукой я только что вскрывал бубон. Вы нашли кого-нибудь живого?
– Нет, я… Я зашел в один дом… А там… – сказал Гвидион.
– Понятно, – сказал Змейк. – Сыворотка, хлористый кальций, сульфаниламиды при вас?
– Нет… я… там… – говорил Гвидион, блуждая взглядом по шпилям собора.
– Идите обратно, – сказал Змейк.
Гвидион закусил губу. В это время послышался скрип, и отворилась створка ворот ближайшего дома. Сначала показалось, что она отворилась сама собой, от ветра, но потом оттуда вышел небольшого роста человек, закинул за спину медицинскую сумку и двинулся было вниз по улице, но задержался взглядом на Змейке с учеником.
– Вот, кстати, местный врач, – сказал Змейк и, окликнув его, сказал по-латыни:
– Простите, коллега, мы тут недавно. Почему у вас здесь сразу и бубонная, и легочная чума?
– В порт одновременно пришли два корабля с разными формами чумы, – отвечал молоденький врач, также по-латыни, но с ярким акцентом, выдававшим уроженца Гвинедда. – Редкое стечение обстоятельств.
Змейк задал еще несколько профессиональных вопросов. Врач подошел ближе и, глядя бессонными глазами и шмыгая носом, поддержал разговор охотно и со знанием дела. Он пожаловался на трудности профилактики, на бедность средств лечения, описал разнообразие симптомов, наконец извинился необходимостью заканчивать обход и возвращаться на дежурство в больницу и хотел идти.
– Так что было в том доме, Гвидион? – спросил Змейк. – Может быть, вы наконец сформулируете это членораздельно?
У Гвидиона поперек горла стояло что-то вязкое, но ослушаться Змейка он не посмел и сформулировал.
– О, кожные изъязвления могут иногда выглядеть довольно страшно, – развел руками маленький врач, выслушав лепет Гвидиона. – Но это ведь все равно. Если в передней комнате что-то очень страшное с виду, то вы считайте… то есть представьте себе, что из дальней комнаты слышится детский плач. И входите.
И он двинулся дальше под начинавшимся дождем в ту сторону, откуда дул пронзительный речной ветер и где маячили верхушки школьных башен. Гвидион выпустил руку Змейка.
– Это кто-то из великих врачей? Я знаю его по имени? По работам? – спросил он у Змейка.
– Это? – рассеянно переспросил Змейк. – Да нет, это рядовой провинциальный лекарь.
И Гвидион вернулся в проулок.
За три часа он нашел пятерых людей, которые были живы, одного ребенка-ползунка, который был здоров, и женщину, которая перенесла чуму и выздоровела, но, видно, немного тронулась умом, потому что нудно вновь и вновь рассказывала историю заражения своей семьи:
– Ложечка немытая… Соседям-то одолженная… – говорила она.
«Ну какая, к черту, ложечка?!» – подумал Гвидион, глядя на помешанную, потом по наитию показал ей ребенка, которого нес до этого подмышкой, и сказал:
– Ребенок-то пропадет… Да как его вам доверишь? Вы вон и сами не в себе.
– Это я-то не в себе? Дайте сюда ребенка, застудите, – вдруг совершенно осмысленно отозвалась женщина, заторопилась, взяла у него из рук ребенка и завернула в платок. – А со мной все прекрасно. Я знаю, что делать. Я сейчас пойду… – и на ходу объясняя, что она знает, куда пойти и как можно получить работу при больнице, женщина с ребенком зашагала к собору.
Гвидион вновь встретился со Змейком в порту. Учитель подбрасывал на ладони пустую ампулу из-под сыворотки и не обернулся на хруст ракушек под каблуками, но у Гвидиона было смутное ощущение, что Змейк прекрасно все слышит.
– Спасибо, учитель, – сказал Гвидион.
– Всегда пожалуйста, для меня это удовольствие, – сказал Змейк, почти не разжимая губ.
– Пятеро было живых, – выдохнул Гвидион. – Троим я ввел сыворотку подкожно, глюкозу внутривенно, компрессы из ртутной мази на гнойники… И стрептомицин в двух случаях легочной формы…
– Я опасался, что вы не врач по призванию, – глядя на воду, отсутствующим тоном сказал Змейк. – Но если уж вы сумели переступить порог, полагаю, что дозы-то лекарства вы ввели правильные.
* * *
Мак Кехт сидел у подножия лестницы, ведущей на башню Парадоксов и перебирал огромный букет хризантем. Он вслушивался в стук каждой пары башмаков, спускавшихся с башни. Он безошибочно узнал бы стук башмачков Рианнон, но, завидев внизу рыжего, хорошо различимого Мак Кехта, Рианнон за четыре пролета сняла обувь и пошла босиком.
Она подкралась к Мак Кехту сбоку, полюбовалась на него и хотела проследовать дальше, когда доктор вдруг поднял голову.
– Бесценная моя Рианнон! – воскликнул он. – Простите, как же я мог не заметить вас!
– Немудрено при вашей вечной занятости, – бросила на ходу Рианнон.
Мак Кехт сделал шаг вслед за ней.
– Клянусь всем, чем клянется мой народ, я никогда еще так не сожалел о случившемся… – запоздало сказал он, рассыпая свой букет у ног Рианнон.
– Это у вас такая манера дарить цветы? – спросила она.
– Так принято дарить цветы у моего народа, – просто подтвердил Мак Кехт, уже понимая, что что-то не так.
Тут Рианнон вскипела.
– Так вот, чтоб я о нем больше не слышала, о вашем народе! Чтоб он никогда не попадался мне на глаза, этот народ!..
– Мой народ и без того очень малочислен… – потерянно сказал Мак Кехт.
– …И не я буду увеличивать его численность! – запальчиво припечатала Рианнон.
Случившийся поодаль Сюань-цзан в это время задумчиво сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137