Уже здесь князь Сабик услыхал от Батена Кайтоса такую байку: если взять семилетнего таласского мальчишку, предки которого были навигаторами на протяжении семи поколений, завязать ему глаза, залепить уши воском и запереть в яшик, ящик поместить глубоко в трюм, а потом посреди океана выташить его оттуда, поставить на палубе, воск вынуть, а глаза оставить завязанными и спросить: «А ну, малыш, как отсюда дойти до твоего дома?», то — что вы думаете? — конечно, он приведет судно прямо к своему порогу. На что шкипер Нод проворчал, что он не какой-то там мальчишка, его учили ходить по приборам и ориентироваться по звездам, а дед его был не шкипером, а простым конюхом.На островах Ботис они прожили несколько месяцев, а когда из Таласа прибыл катамаран с новым пополнением колонии и настало время решать — оставаться ли на островах или плыть в Талас, в команде беженцев возник раскол, который был вообще-то предрешен с самого начала.Моряков, большинство которых были выходцами из Кхамба-лии, таласары с самого начала приняли менее сдержанно, чем остальных — видимо, свою роль сыграло воспоминание о своих легендарных предках, которые пришли на Отмели вместе с Ка-мелопардалисом именно из Кхамбалии, и поэтому, когда им было предложено остаться на островах и тем более сохранить без изменения экипдж отремонтированного и вполне пригодного к плаванию «Данаба», который предполагалось использовать для разведки архипелага наравне с остающимся с экспедицией «Ушком», практически все прибывшие с князем моряки не смогли найти в себе сил отказаться от этого заманчивого предложения колониальной администрации. Сабику, которому о решении команды сообщил лично шкипер Нод, ничего не оставалось, как молча кивнуть. Тем более что его, собственно, никто и не спрашивал — его просто ставили в известность. Сам князь, его офицеры и немногие оставшиеся с ними солдаты отправились в Талас со «Спрутом-Громовержцем», полностью положившись на благосклонность и гостеприимство княгини Сагитты. И, как надеялся Сабик, вернувшейся домой княжны Сухейль.Княжны, однако, Сабику увидеть не довелось. На аудиенции, которую княгиня устроила для прибывших офицеров, в ответ на ненавязчивый его намек Сагитта весьма сухим тоном, не допускающим дальнейших расспросов, сообщила, что, к сожалению, не знает, где именно в данный момент находится ее дочь. В остальном же Сабику и его приближенным был оказан поистине княжеский прием. Иное дело, что таласские понятия о государевой милости сильно расходились с имперскими. Княгиня предоставила в распоряжение Сабика свое поместье в Ласерте — им-перцам поместье показалось издевательски маленьким; приставила управляющего и слуг — очень скромное количество, по мнению имперцев; подарила Сабику шелковый чек на сто фунтов, а офицерам его свиты на двадцать — и тогда имперцам пришлось убедиться, что в Таласе морской шелк вовсе не такая драгоценность, как в Империи. Сабик воспринимал все это как должное, а вот его приближенные полагали, что подобный прием умаляет достоинство его высочества, и частенько ворчали по этому поводу. Князь Сабик обычно шутливо парировал очередное гневное высказывание кого-нибудь из своих подчиненных:— Помилуйте, господа! Да ведь по здешним меркам нас принимают по-царски! Каждый день ко столу княгини мясо не подают, а вам вот, пожалуйста…— Вареное свиное сало это, а не мясо, — бормотал себе под нос полковник Акубенс.— У них даже свинина рыбой пахнет, — вторил ему капитан Эниф Гиеди, тем не менее с аппетитом уплетая свиную котлету.— Для вас, егерей, все едино, — бурчал Акубенс. Поручик же Аламак Менкар, как и положено младшему по званию, замечал нейтрально:— А вот вино у них здесь хорошее…Поручик Аламак Менкар, После того, как они прожили в Ласерте едва больше недели, испросил вдруг у князя разрешения отлучиться и, получив оное, надолго исчез. Возвратился он почти месяц спустя, когда о нем начали уже беспокоиться, привез с собой разделанную тушу оленя, убитого никак не более суток назад, и самые свежие новости из Империи.— На Плато были, поручик? — поинтересовался Сабик.— Да, ваше высочество, — последовал откровенный ответ.— А не боитесь навлечь на себя гнев здешних властей?— Их, краевиков, хлебом не корми, дай только контрабандой заниматься, — пробурчал, не отрываясь от своей головоломки, полковник Акубенс.— Браконьерствуете, — ехидно заметил Эниф Гиеди. Он с вожделением облизывался на окорок.— Никак нет, капитан, — бодро ответствовал Алмак Менкар и добавил лукаво: — На Плато охота разрешена еще высочайшим соизволением самого Джанаха Третьего.Новости особого интереса не представляли. Князь-Сенешаль правил по-прежнему, заявляя при этом, что сохраняет престол для Наследника. Княжна Сухейль все еще не отыскалась, судьба Наследника была неясна, что внушало определенные надежды: если б Наследник был убит, об этом бы узнали — слухи есть всегда и очевидцы найдутся. И еще то занятно, что Князь-Сенешаль запретил молить в храмах о его здоровье — он-де не Император, и повелел молиться о здравии отсутствующего Наследника. А княгиня Морайя рассорилась с дорогим сыночком, снова уединилась в своем поместье и, поговаривают, пробует разыскать Наследника своими способами; Бог даст, не найдет.Менкар, после своего появления несколько дней поскучав в Ласерте, опять стал просить у князя разрешения отлучиться.— Снова на Плато? — спросил князь.— Нет, — качнул головой Менкар. — Хочу попутешествовать по Отмелям. Я тут договорился, меня берут матросом на нефтяной плот.— Матросом? — вскинул брови Акубенс. — Вы же офицер!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171