Наконец он распрямился и обернулся к Аойде:— Посидим на веранде?Он взял ее за руку, и они вышли на открытую веранду, где возле невысокого столика стояли удобные плетеные кресла и откуда открывался приятный вид на зеленые огороды и канал, по которому неторопливо скользили паруса.Аойда присела в кресло, помолчала.Абраксас терпеливо ждал.Наконец она произнесла, надеясь на то, что муж улыбнется ее беспокойству и успокоит:— Я снова видела сегодня сон.Абраксас не усмехнулся, не отмахнулся, не успокоил. Наоборот, он напрягся и окаменел лицом.— Золотой змей в короне, — сказал он медленно после короткого молчания.— Золотой змей в короне, — повторила за ним Аойда и расплакалась.— Опять! — не слыша, проговорил муж. — Опять это начнется… Нет, этого просто не может быть! Прошло столько времени! Нет! — Абраксас вскочил и невзначай задел столик.Что-то, хотя Аойда могла поклясться в том, что на столике не было ничего, упало и разбилось о плиту пола.Абраксас замер на месте, посмотрел вниз и потом медленно нагнулся. А когда он выпрямился, в руках у него было расколотое надвое белое блюдце с карикатурным изображением сокола, закрывающегося крыльями от летящих в него красных яблок.Аойда побледнела и, уткнув лицо в ладони, зарыдала.Абраксас не стал ничего ей говорить, не стал и успокаивать — аккуратно положив обломки на столик, он ушел к себе в кабинет. Там, встав у конторки, он быстрым энергичным почерком написал письмо княгине Сагитте. О том, что их присутствие в Таласе может в самое ближайшее время перестать быть спокойным и безопасным для них и для всей страны; о том, что он считает своим долгом предупредить княгиню, что возможно ожидать со стороны Ар-и-Дифа и Хрустального Замка неприятностей; и о том, что в чем эти неприятности могут выразиться, предсказать он не может, но готов всячески помочь приютившей его и его семью стране в их предотвращении. Заканчивалось письмо стандартными уверениями в почтении и готовности принять любую ее волю — и это не было простой данью вежливости.Первый Черный Шар проплыл над Отмелями через шесть лет после того дня, как Абраксас и Аойда прибыли в Талас.Черный Шар летел от Ар-и-Дифа, хотя ветер дул с востока, и люди провожали глазами этого недоброго вестника пустыни. Непроницаемая чернота его внушала неподдельный страх — шар казался действительно опасным.Когда он не спеша приблизился к Скутуму, где сейчас находилась княгиня Сагитта, она, уже предупрежденная тревожными сигналами гелиографов, стояла на крыльце своего дома и недобрыми, сузившимися глазами наблюдала за происходящим.Шар завис над верандой, повисел несколько секунд, беззвучно, будто мыльный пузырь, лопнул — и большой белый конверт, оставшийся на месте бесследно исчезнувшего сгустка тьмы, мягко спланировал на крыльцо дома и лег на прогретый солнцем камень.Княгиня сделала два шага и нагнулась к нему. — Не поднимайте, не поднимайте, ваша милость! — запоздало закричали слуги, но княгиня уже взяла конверт в руки. И ничего не произошло.Княгиня распечатала конверт и извлекла оттуда лист белой бумаги, исполненный в виде бабочки и, как подобает крыльям бабочки, сложенный вдвое. Послание в таком виде скорее соответствовало какому-нибудь приглашению на свадьбу или иное празднество или торжество. Однако содержание послания вряд ли могло быть таковым.Княгиня раскрыла крылья бабочки:«Ее Сиятельству княгине Сагитте Таласи целует руку и низко кланяется Пройт, властитель Ар-и-Дифа.Я имею сведения, что княжна Аойда Мунита и ее так называемый муж Абраксас Ахеа находятся в подвластных Вам пределах, и потому смею обратиться к Вашему Сиятельству с предложением отказать этим люди в гостеприимстве и передать их под мою опеку. Прошу написать Ваш ответ на том же листе, на коем написано данное послание, и умоляю Вас отнестись к моей нижайшей просьбе со всей серьезностью, с какой повелитель одной державы относится к повелителю другой державы. Смею вас заверить, что в моих руках находятся такие возможности, о которых вы даже и не подозреваете и которые позволят мне диктовать свою волю не только Вам, но и Князю-Сенешалю. Остаюсь…» и так далее.Впрочем, письмо было лишь проформой, актом объявления войны, которая уже началась.Уже некоторое время из районов, пограничных с Ар-и-Ди-фом, поступали тревожные сообщения, суть которых сводилась к одному: там, за границей, очерченной слоем песка, происходит нечто странное и грозное. Уже давно экспедиции, отправляемые таласарами на поиски ям-ловушек, наблюдали за горизонтом свечение, а странные, но давно привычные миражи пустыни'стали по-настоящему опасны. Видения, которые раньше могли лишь слегка опалить попавших в зону их действия людей, сейчас материализовывались и производили нападения. Доходило до того, что несколько экспедиций, посланных на разведку происходящего, пропали без следа. Также участились нападения на корабли. Например, накануне перед появлением шара-посланника по гелиографу передали о нападении черных шаров на большой тримаран, идущий с грузом леса и металла с архипелага Ботис: целая стая их вырвалась из набежавшего миража и подожгла такелаж, так что корабль вынужден был лечь в дрейф и заниматься тушением пожара; несколько человек погибли, и двигаться самостоятельно тримаран не мог — за ним были посланы спасательные суда.Поэтому письмо не застало Талас врасплох…Прочитав послание, княгиня чуть не смяла письмо-бабочку в руке.— Какал наглость! — проговорила она.Она постояла немного, остывая и собираясь с мыслями. Потом прошла в свой кабинет и раздраженным звонком вызвала к себе секретаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171