– Все в порядке?
– Да, мой брат наконец уснул. С ним все хорошо, или, по крайней мере, так будет, пока он не проснется завтра с…
– Я неправильно выразился. Я хотел спросить, с вами все в порядке?
Джейн растерялась. Она настолько не привыкла, чтобы кто-то интересовался ее душевным состоянием, что смогла только слегка кивнуть в ответ.
Он взял ее за руку. Джейн не следовало бы позволять ему подобную вольность. Но ей было удивительно приятно чувствовать прикосновение его горячей крепкой ладони. Она позволила своим пальцам задержаться в его руке дольше, чем следовало, прежде чем высвободила их.
– Ох, мистер Вулф, – нервно улыбаясь, заговорила она. – Даже представить себе не могу, что вы должны думать…
– Ничего особенного. Ваш брат слишком много выпил, а это случается с любым из нас.
– Благодарю вас за понимание, но я же видела, как там внизу, в подвале, вас встревожило странное увлечение Неда. Я сама уже давно обеспокоена его интересом к… к колдовству.
– Поверьте мне, вам не о чем волноваться. Я наслышан, что многие молодые дворяне балуются алхимией, надеясь раскрыть тайну превращения свинца в золото. Это совершенно безобидная ерунда.
– Ерунда, которая может привести к обвинениями в колдовстве. По моей вере все подобные занятия – греховны. Бог не позволяет нам касаться запретного знания. Но Неду нравится дразнить меня. – Она несмело улыбнулась. – Он говорит, что, если бы я была первой женщиной, запретный плод так и остался бы нетронутым в райском саду.
Вулф улыбнулся в ответ, осмелившись коснуться ее щеки.
– И никто не лишился бы божьей милости, и вы превратились бы в ангела.
Джейн покачала головой, подумав, как мало Маркус Вулф знает о ней. Впрочем, и ее собственный брат тоже.
– Неду не следовало бы так богохульничать. Да, ему действительно нужно исповедаться, – невольно вырвалось у нее.
Лицо Мартина по-прежнему сохраняло серьезное и немного печальное выражение.
– Вам, наверное, трудно обходиться без церковных обрядов?
– Это трудно для многих католиков. Но я как-то справляюсь, тихо читаю молитвы, перебирая четки, но ночам, когда меня никто не видит, кроме Бога. – Она вздохнула. – Мужчины в моей семье никогда не проявляли подобного благоразумия. Вы, без сомнения, знаете нашу злосчастную историю. Дедушка сложил голову в борьбе за дело католиков. Моего отца тоже убили. А Нед… – Она взволнованно прикусила губу. – Он уж точно не отличается набожностью. Но он молод и честолюбив и очень хочет оставить свой след в этом мире. Именно поэтому я обрадовалась, когда он стал покровительствовать вашему театру. У него возник интерес к чему-то, помимо этой ужасной алхимии. Я боюсь, что когда-нибудь и он, как все мужчины нашего рода, поступит опрометчиво, и все это кончится Тауэром.
– Этого не случится! Нет, если я сумею помочь ему, – страстно проговорил Мартин.
Она импульсивно схватила его за рукав.
– Вы удивительно хороший друг для нас обоих.
Он сдержанно усмехнулся, и его глаза как-то странно потемнели.
– Я хотел бы быть удостоен чести называть себя вашим другом, – невесело проговорил он, – но я не осмеливаюсь себе это позволить. Боюсь, я всего лишь самый обыкновенный бродяга.
– Нет, вы далеко не обыкновенный, Маркус Вулф, – мягко поправила она его и машинально погладила по руке.
Он кинул на нее удивленный взгляд. Их глаза встретились, и оба долго не могли отвести взгляд друг от друга. Потом он наклонился вперед и осторожно, едва касаясь, поцеловал ее в губы.
Джейн не следовало бы поощрять его, но тепло его губ возбудило в ней давно забытую жажду. У нее возникло жгучее желание запустить пальцы в его гриву и притянуть его к себе, чтобы до конца ощутить его поцелуй, почувствовать на себе горячее прикосновение его языка.
Вспыхнув, молодая женщина отпрянула. Выходит, пламя, сжигавшее ее в юности, вовсе еще не превратилось в холодный пепел. Искра еще осталась, и Джейн постаралась затушить ее. Затаив дыхание, она пожелала Вулфу доброй ночи и побежала вверх по лестнице.
Мартин сидел в своем кабинете в одной рубашке и бричесах. Он потягивал вино из бутыли, и его одолевали мысли столь мрачные, что он с удовольствием последовал бы примеру юного Неда и напился бы до бесчувствия.
Подобной вольности Мартин не позволял себе уже довольно давно, с самого появления Мег в его жизни. Но сейчас дочь крепко спала. А если и был повод напиться, так именно в эту ночь.
«Выпей достаточно вина, и оно смоет вкус вины во рту», – думал Мартин, морщась и отпивая огромный глоток. Он сомневался, что во всем Лондоне найдется достаточно вина, чтобы успокоить его совесть или стереть из его головы память о доверчивом взгляде Джейн Дэнвер.
«Вы удивительно хороший друг для нас обоих».
«О да», – с горечью отметил Мартин. Совсем хороший друг. Лучше только Великий инквизитор для еретиков. Он прижал холодную приплюснутую оловянную бутыль к горячему лбу.
Ему придется сообщить Уолсингему о случившемся сегодня ночью в Стрэнд-хаузе. Если он не сделает этого, это сделает кто-нибудь другой. Нед устроил такое представление, разглагольствуя о королеве… Бог знает, что другие гости могли услышать. По крайней мере, Мартин попытается смягчить свой доклад, убедить министра, что все это не больше чем вздор, который нес молодой человек, пьяный от вина и обиды.
Что касается всего остального, то Мартин вообще не видел никаких причин упоминать о тайной комнате Неда, никак не связанной со всякими заговорами против королевы. Но Уолсингем ухватится за это как предлог, лишь бы арестовать Неда. Министр был так убежден, что лорд Оксбридж способен оказаться для королевы опасным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125