– Я изо всех сил постараюсь не пускать в ход клыки.
Кэт поднялась на ноги и начала ходить по кабинету.
Мартин уже давно заметил, что для этой женщины было трудно вести разговор, оставаясь сидеть на месте. Но, когда она начала расхаживать перед ним, он, на свою голову, замечал и нечто другое тоже.
– Ради всего святого, Кэт, – сказал он. – Рассказывайте все, что пожелаете. Но умоляю вас, сядьте, и лучше подальше от свечи.
Катриона замерла и озадаченно посмотрела сначала на него, потом на свечу. Но когда она перевела взгляд от свечи на себя, она, судя по всему, неожиданно поняла, в чем дело.
– Гм. – Она подавила неловкий смешок. Но, похоже, не особенно обеспокоившись, вернулась к табурету и села.
Она сцепила руки и глубоко вздохнула.
– Сегодня вечером у нас с Мег состоялся длинный разговор о ваших планах превратить ее в благовоспитанную маленькую англичанку. Она настолько несчастна, что это почти убивает ее, – выпалила она на одном дыхании.
Нахмурившись, Мартин поглядел на Кэт. Ее речь о Мег погасила в нем всякое мужское желание. С меньшим эффектом он окунулся бы для этого в воды Темзы.
– Вы не имели никакого права ничего обсуждать с моей дочерью.
– Девочке нужно с кем-нибудь разговаривать, поскольку вы не позволяете ей говорить с вами. Ваши требования к ней совершенно неблагоразумны. Вы заставляете ее забыть, что она – дочь земли, забыть все, что она узнала о древнем искусстве магии… – Кэт сделала паузу и продолжила с вызовом: – И более того, забыть собственную мать.
– Что хорошего в этих воспоминаниях? – вскипел он.
– Воспоминания бывают не только хорошими. Но даже самое плохое из нашего прошлого – все равно часть того, кто мы есть. Вы должны позволить Мег горевать, и печалиться, и справляться со своими ранами.
– Раны лучше лечить, а не бередить.
– Но шрамы остаются, Мартин. Наследство Кассандры…
– Нет никакого наследства. Ее мать не оставила ей ничего.
– Не будьте таким слепым, мужчина, – нетерпеливо перебила его Кэт. – Все, чему Кассандра учила дочь, каждое слово, которое она произносила о предначертанной ей судьбе, о «Серебряной розе» наконец, – все это накрепко засело в голове у девочки.
– Мег достаточно умна, чтобы понимать, что все, сказанное Кассандрой, было сущим гнильем.
– Понимать головой и понимать сердцем – это большая разница. Мег умна, ее ум порой внушает ужас. Она – единственная, кому удалось перевести саму «Книгу теней».
– Но Кассандра заставляла ее, и это больше не имеет никакого значения теперь, когда проклятая книга исчезла.
Зачем Кэт надоедает ему разговорами на эту жуткую тему? Мартин в волнении вскочил на ноги, словно, расхаживая по кабинету, он мог бы каким-то образом избежать нежелательного разговора.
Но женщина оказалась настырнее слепня. Она тоже вскочила с места и стала ходить вслед за ним.
– У Мег потрясающая память, Мартин. Боюсь, она помнит очень многое, если не все, из той адской книги. Даже самой мудрой из мудрых женщин было бы трудно сопротивляться влиянию «Книги теней», а мы говорим с вами о маленькой девочке. – Кэт бросилась ему наперерез, ее глубокие синие глаза пылали. – Ваша дочь сбита с толку. Она нуждается в дружеском наставлении, в ком-то, кто наставил бы ее на истинный путь дочерей земли. Она нуждается в Арианн. Если бы только у вас хватило здравого смысла увезти ее на остров Фэр…
– Только не начинайте снова! Вы обвиняете меня в том, что я слеп, но я заметил, что у вас некоторые проблемы со слухом. Проклятие, я уже все сказал вам. И я не хочу, чтобы вы вновь поднимали эту тему.
Одним махом он оказался у окна, чтобы укрыться от ее взгляда, чтобы она не увидела правду.
Едва ли он смог бы признаться даже себе самому, что случались моменты, когда он с тревогой изучал Мег, страшась, что он может увидеть в дочери какую-то тень Кассандры, какой-то признак темного влияния ведьмы.
«Нет, ничего такого нет», – тысячу раз убеждал он себя со свирепым отчаянием. Мег была сама доброта и невинность. И, если дать ей достаточно времени, она забудет о своей матери. Забудет .
Мартин вытянулся в струнку, услышав за спиной шаги Кэт.
– Простите меня, – сказала она. – Иногда я бываю слишком резкой и прямолинейной. Моя бабуля обычно пеняла, что таков недостаток всех О'Хэнлонов. Из нас гораздо лучше получаются воины, чем дипломаты.
Она осторожно дотронулась до его руки.
– Я знаю, как сильно вы любите Мег, и она обожает вас. Но она волнуется за вас. Она сказала мне, что вы потеряли музыку в вашем голосе.
– Полагаю, она имеет в виду мой акцент. Хотя английский моя дочь знает лучше, по какой-то необъяснимой причине ей нравится, когда я говорю по-французски.
– Возможно, потому что вы – француз. Все это притворство – ваши попытки стать англичанином, ваше желание любой ценой стать неким… неким обрюзгшим деревенским дворянином в своем аккуратненьком приличненьком поместье, – ничуть не лучше для вас, чем для Мег. А как быть тогда с Мартином Ле Лупом, который имел обыкновение воспринимать жизнь как великое приключение? Он исчезнет целиком и полностью?
– Вовсе не такая уж большая потеря, ручаюсь вам, – ответил Мартин с грустной улыбкой. – Вот уж кто вообще никогда ничего из себя не представлял.
– Ваша дочь не согласилась бы с вами.
– Моя дочь – всего лишь ребенок. Она многого еще не понимает на этом свете. – Мартин искоса кинул недобрый взгляд на Кэт. – Кроме того, с чего вы взяли, что я стану обрюзгшим?
– Обрюзгшим, – злорадно повторила Кэт. – И разбитым подагрой.
Он попытался посмотреть на нее с негодованием, но невольно расхохотался.
– В ваших словах есть определенный смысл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125