– Отличная работа, – воскликнула она. – Какой же вы замечательный!
– Вот как?! – он засмеялся. – Неужели только потому, что мне удалось перестать мучить дерево?
– Н-нет. – Несколько обеспокоенная вспышкой своего восторга, Кэт принялась искать свою обувь в траве и продолжила уже почти испуганно: – Вы выдержали все мои придирки и грубость. На свете есть немного мужчин из тех, кого я знаю, которые согласились бы, чтобы их чему-нибудь учила женщина.
Мартин прислонил лук к скамье и стал вытирать пот со лба.
– Я испытываю огромное уважение к вашим способностям, Катриона. – «Катриона ». То, как он произнес ее имя, чуть не заставило ее покраснеть, но он тут же добавил со зловредной улыбкой: – И кроме того, я не получил бы такого удовольствия, если бы мужчина отрабатывал со мной нужную позу.
Вот тут-то она точно покраснела.
– Как, да как вы… – Она задохнулась и рванулась к нему, чтобы отвесить ему хорошенькую оплеуху. Но он рассмеялся, легко поймал ее руку и отвел сначала одну, а затем и другую руку ей за спину.
Кэт негодующе метала молнии, но она прекрасно осознавала свое притворство. Она слишком наслаждалась этой шутливой потасовкой и совсем не пыталась вырваться из его цепкой хватки.
Ее сердце подпрыгнуло, когда Мартин сжал ее крепче, и она уперлась в его каменную грудь. Он опустил голову и, прищурясь, посмотрел на нее сквозь густые темные ресницы.
– Синий – был правильный выбор, – пробубнил он.
– Я… я… Прошу прощения. – Ей едва хватило воздуха, чтобы переспросить. Странно, но, может быть, это случилось оттого, что его слова не имели смысла.
– Синий, – повторил Мартин. – Это был правильный выбор для вашего платья. Этот цвет вам идет.
Кэт предприняла попытку презрительно засопеть.
– Фу, вы еще начнете нести какой-нибудь вздор, например, что вы подбирали ткань такого же оттенка, как мои глаза.
– Нет. Я мог бы облазить весь Лондон, но так никогда и не найти такой же глубокой и сверкающей синевы.
Проклятый тип! В его голосе столько искренности, и он еще все так же крепко прижимает ее к себе. Сердце колотится все быстрее, оно уже пошло в разгон и вот-вот вырвется из груди на полном скаку. Уже не в первый раз она испытала подобную горячечность между ними, такой рывок навстречу друг другу. Частенько за эти недели, проведенные с ним под одной крышей, она чувствовала нечто подобное, только глубоко запрятанное. Пульсирующее желание, не выходящее на поверхность. Безусловно, совершенно естественное и вполне понятное притяжение, но от этого ей не становилось лучше.
Мартин слишком пристально смотрел на ее рот. Кэт поймала себя на том, что невольно в ответ облизнула губы. Когда он нагнулся ближе, ей достало разума резко пригнуть голову.
Хватка Мартина на мгновение стала жестче, потом он, казалось, очнулся. Он высвободил ее. Они отскочили в разные стороны, и оба сосредоточились на сборе стрел, энергично и сконцентрировавшись гораздо больше, чем того требовала цель.
Ей понадобился нож Мартина, чтобы выковырять стрелу, застрявшую глубоко в стволе яблони. Он протянул ей нож, едва посмотрев на нее. Ковыряя ножом кору, Кэт отчаянно подыскивала тему, чтобы ослабить напряженность между ними.
– Так что же послужило причиной этого внезапного порыва взяться за лук?
– Этого требует от меня закон.
– Как это?
– Еще со времен Генриха Восьмого, – пустился в объяснения Мартин, выдергивая стрелы из мишени, – каждый англичанин моложе шестидесяти лет обязан иметь лук и знать, как пользоваться им.
Ах, вот оно что! Все это ревностное упорство направлено на достижение все той же цели. Очередное усилие Мартина превратить себя в добропорядочного англичанина. Она с удовольствием бы иронически посмеялась над ним, но она находила все происходящее слишком грустным. Ничуть не лучше, что там, в доме, маленькая девочка до крови стирает пальцы о струны лютни в своих попытках освоить игру на этом музыкальном инструменте «совсем как достойная леди».
Но Кэт теперь уже знала всю тщетность протестов против планов Мартина, касающихся его самого и его дочери.
– С луками и стрелами против пушек и пороха? – Кэт не сумела удержаться и нарочно добавила: – Увы, славные дни Азенкура остались давно позади.
– Азенкура? – резко вскинулся Мартин, и именно на такую реакцию Кэт и надеялась. Казалось, он готов был плеваться. – Бог ты мой! Нет ничего славного в том сражении. Во-первых, Генрих Пятый не имел никакого права вторгаться во Францию. А во-вторых, англичане страшно превосходили численностью французов. Это просто вопрос удачи, что англичане оказались способны…
Мартин осекся, явно рассердившись не то на себя, не то на нее. Кэт затруднилась бы сказать точнее.
– У вас никогда это не получится, Мартин Ле Луп.
– ???
– Превратиться в англичанина.
Он упрямо поджал губы.
– Нет, получится. Как и со стрельбой из лука. Для этого требуется только большая практика.
– Ну а если у вас получится, что тогда? А если случится вторжение, и это будут французы? – она бросала вызов. – Неужели вы сумеете настолько превратиться в англичанина, чтобы стрелять в ваших собственных соотечественников?
– Из того, что я слышал, на англичан гораздо более вероятно нападет Испания. Но если это будет Франция… – Мартин замолчал, и его лицо помрачнело, на нем застыло выражение грусти. – Что ж, мне не впервой придется обнажить клинок против кого-то из своих соотечественников. Францию многие годы мучила гражданская война. Я служил протестанту, королю Наварры, и в сражении становился плечом к плечу с моим хорошим другом, капитаном гугенотов, Николя Реми. И я был в Париже в ту самую ночь накануне дня святого Варфоломея, когда по улицам рекою текла кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125