Он сделает этих тварей равными Семьям. Он не позволит никаких войн, даже справедливых. Он вознаградит Галвеев и Сабиров богатством, счастьем и долголетием. Честно скажу тебе: под его властью ни один невинный не подвергнется несправедливой каре, и это, скажу я, было бы отлично — если бы творилось не его рукой; однако не будет наказано и ни одно виновное чудовище. Он потребует мира, абсолютного, противоречащего всякой справедливости. Мира на его собственных условиях.
Если ты позволишь ему стать тем, кем он намеревается стать, ты никогда не сумеешь отомстить погубившим тебя Семьям. Ты не увидишь их ползущими к твоим ногам. Напротив, ты станешь свидетельницей их процветания. Ты увидишь, как станет плодоносить в изобилии все, к чему они прикоснутся своею рукой. Земли их будут приносить обильные урожаи, дети станут рождаться во множестве, а в сокровищницы потекут реки золота, самоцветов и каберры. И он не посчитается ни с тем, что ты его мать, ни с тем, что именно эти люди погубили тебя. Боль твоя будет ему безразлична.
— Откуда тебе известно? Он пока только младенец. Беспомощное дитя. Беспомощное и крошечное. Его будущее столь же неопределимо, как и будущее любого человека.
Если ты так полагаешь, то лишь поможешь этим осуществлению его планов и козней его верных — его Соколов. Тебе ведь известно о них, правда ?
В школьные годы она кое-что читала о Соколах, но не слишком много. Собственно, и читать было почти нечего.
— Эта тайная секта ожидала возвращения века Колдунов. Они почитали своего усопшего бога-мученика. Сотни лет назад секта подверглась серьезным гонениям и была полностью уничтожена в результате Чисток, закончившихся два века назад.
Главный бог-покровитель этих людей, Водор Имриш, в последние годы был чересчур занят, чтобы сойти за усопшего. И если бы Соколы были полностью уничтожены, этот сопящий младенец не мог бы сейчас поддерживать контакт с ними. Кто, по-твоему, связывался с ним все время твоей беременности, а ? Они еще живут в мире и сейчас более опасны, чем за прошедшую тысячу лет.
Твой сын и есть их мученик, Даня. Он тот, кто вернет век чародеев, кто сделает их богами и поставит над человечеством. Он тот, кто намеревается отнять у тебя право на справедливое отмщение… Тот, кто одарит счастьем твоих врагов. Имя его Соландер, он зовется еще Возрожденным и при всей своей кажущейся доброте заставит тебя помогать себе, а потом воспользуется твоей любовью, чтобы превратить в собственную рабыню.
Даня посмотрела на младенца. Внешне он не стал другим, однако теперь, под надежной защитой магического устройства Древних она была отгорожена от исходящих от него волн любви. Теперь ребенок не мог растрогать ее своим ласковым взглядом, наполнить ее теплотой своей приязни. Обыкновенный младенец, существо, которое скоро заплачет, обделается и потребует пищи.
Глубоко вздохнув, она поглядела на дитя. Не просто живое существо… Руки ее уже тосковали по ощущению этого тельца, его почти незаметного веса, ей хотелось вновь приложить его к груди, накормить, чувствуя при этом, что она отдает ребенку часть самой себя. Ей нужно было снова окунуться в сладостный запах его тельца, ощутить нежное прикосновение детского дыхания к своему лицу. Значит, не все чувства, которые она питает к этому младенцу, вызваны им самим.
Тебя предаст собственное тело , объяснял Луэркас. Подобные чувства испытывают все матери, иначе ни один из видов не сумел бы выжить.
Даня на миг отключилась от него. Ей не хотелось более слышать подобных речей. Однако не могла она и смириться с нарисованной Луэркасом картиной будущего. Она просто не в состоянии была представить, чтобы Сабиры и Галвеи стали процветать после совершенного ими над нею. Но сейчас эмоции уже не овладевали ею, как раньше. И она коротко и четко сформулировала вопрос, который не могла не задать:
— Могу я изменить это? Предотвратить изображенное тобой будущее?
Можешь. Скажу точнее — могла бы. И именно сейчас. Только сейчас, только в этот самый момент, пока он еще слаб. Буквально через несколько дней он превратится в неудержимое чудовище. А сейчас, в эти мгновения, тело это еще слишком ново для него и непослушно ему, чтобы послужить проводником для подвластных ему чар.
Однако ты ничего не сделаешь с ним, именно поэтому он и выбрал тебя. Существо, которое настолько нуждается в его любви, жалкое искалеченное создание, когда-то представлявшее собой нечто значительное, а теперь цепляющееся за своего ребенка как за нить, связывающую с прошлым, в которое никогда не вернуться. Ублюдок все точно рассчитал, он правильно выбрал момент, и теперь весь мир будет вечно расплачиваться за это.
— Ты не можешь этого знать. Тебе не известно, на что я способна или не способна. — Однако в этот же миг ей вспомнилось, что еще до рождения дитя говорило ей, что является наградой матери за перенесенные ею страдания. И что оно пришло в мир, чтобы принести ей радость. И любовь.
Прочитав ее мысли, Луэркас расхохотался. И смех его показался Дане унылым и безнадежным.
Вот видишь ? Ты уже покорна ему.
Даня закрыла глаза. Теперь она знала, что этот ребенок не просто младенец, как бы ей ни хотелось отрицать это. Во всем, что сказал ей Луэркас, угадывался привкус правды. Она сама смотрела на ребенка Волчьим зрением и видела истину. Лежащее на кресле дитя помешает ей отомстить. Этот ребенок изменит весь мир, а она так и останется алчущей воздаяния врагам своим, так и не осуществит свою месть и будет жить, захлебываясь гневом. Она никогда не сумеет вырваться на свободу из тюрьмы собственных воспоминаний, потому что открыть дверь этой темницы можно лишь одним ключом — кровью врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116