Алви пошла быстрее: она не хотела оказаться на пути колонны пленников. Не хотела, чтобы из-за нее кто-то замедлил шаг или споткнулся. Не хотела стать причиной чьей-нибудь смерти, даже случайной. Сзади затопали ноги, послышались стоны раненых, которых поддерживали те, кто был цел, зазвенели цепи. Алви торопливо взбежала по ступенькам Дома Галвеев, думая лишь о том, чтобы побыстрее убраться с пути пленных.
Но когда солдаты ввели их внутрь дома, в колонне что-то случилось. Кто-то закричал, и до слуха Алви донеслись звон цепей и удары. Под ногами ее холодный белый камень трепетал от близкой боли, стонал от страха, вызванного запахом смерти.
Оглянувшись, Алви увидела, как пленники в черных мундирах сражаются в оковах и без оружия с солдатами охраны. Они использовали сковывавшие их руки цепи одновременно и как щит и как меч. Женщина в черном одеянии упала от удара клинка в грудь… пятно алой крови расцвело на белом камне, как красная роза на снегу. Однако в смертной хватке она держала солдата в черно-зеленом мундире, шея его была вывернута под каким-то невероятным углом, горло сжимала цепь, а застывшие глаза смотрели в те края, что находятся за пределами мира. Двое из черных воинов стояли спиной к спине, невероятно быстро размахивая цепями и отбиваясь ногами от всех, кто осмеливался приблизиться к ним. Цепи успешно отражали удары клинков, и Алви было подумала, что обоих ждет успех, но охранники, расправившись с остальными, яростно набросились на них, подавляя своей численностью.
Наконец, покрытые кровью, оба они упали, крича от боли… крики их превратились в бульканье и вскоре затихли совсем.
В Доме Галвеев внезапно похолодало. Холод, казалось, поглотил все звуки. Леденящее дуновение погасило факел, который кто-то зажег во время этой короткой битвы, и огромный зал погрузился во тьму. И тогда в темном и ставшем вдруг душным помещении вспыхнули огоньки — кровавые светлячки, сперва казавшиеся огоньками, зажегшимися в телах павших, а потом превратившиеся в языки пламени, запылавшего в их телах, и наконец преобразившиеся в ослепительные солнца, которые сжигали плоть, кости, волосы и все прочее, оставляя нетронутой лишь одежду — на тех местах, где воины расстались с жизнью.
— Ахх, — кто-то шепнул ей на ухо, и она едва не закричала, но источник звука проследовал мимо. Алви застыла на месте, опасаясь, что, если она шевельнется или скажет хоть слово, это существо обернется и накинется на нее, чтобы сожрать, как сожрало оно трупы.
— Ахх, — вновь донесся до нее тихий шепот. Звук этот не принадлежал к миру живых, напротив, от него пахло мертвой плотью, погребальным костром, надгробным курганом, холодным и мрачным склепом. Медленно, очень медленно, так, что она едва ощущала собственные движения, Алви присела и прикоснулась пальцами к полу. Почувствовав кожей гладкость полированного камня, она закрыла глаза и попыталась услышать голос дороги.
И услышала мысли несчетных покойников, восставших против живущих, разыскивающих тех, кого они при жизни звали своими врагами, ненавидели их и боялись. Они алкали плоти и крови живых врагов, однако чары связывали их, не позволяя причинить людям вред: они не могли ранить или убить, им было разрешено лишь поглощать мертвую плоть.
И Алви поняла, что у нее есть только одно мгновение, чтобы решить, и одно мгновение, чтобы начать действовать. Поднявшись на ноги, она бросилась к отцу. Я люблю тебя, сказал он ей, и истина этих слов была выше всего остального на свете.
— Папа! — закричала она и бросилась к нему, в объятия его закованных в цепи рук, наперекор всем окружавшим их обоих духам усопших. Она крепко прижалась к отцу, а он к ней, и чужие холодные пальцы напрасно пытались разнять их… а когда мертвецы оставили свои тщетные попытки и подняли их на воздух, они лишь сильнее сжали друг друга в объятиях.
Что-то нашептывая, шипя, жалея о том, что не могут разорвать связывавшие их чары, духи Дома Галвеев уносили своих пленников за стены — к зеленым лужайкам, на дорогу, уходящую вдаль от дома, за пределы действия заклинания Дугхалла. И, оставив их там, усопшие отступили.
Алви открыла глаза.
Она и отец ее лежали посреди густых зарослей леса, и земля под ее рукой трепетала, предвещая близкую смерть. А надежная стена Дома Галвеев осталась в стороне от них, и ворота, которые могли бы защитить их, были закрыты.
Глава 36

Носилки прибыли за Ри, Джеймом и Янфом сразу после того, как колокола прозвонили Дард. Вопрос о том, кого пригласили на обед, отпал сразу: за ними прислали трое отличных носилок — открытых и с откидной лесенкой, чтобы не ступать в грязь… каждые из них несли шесть крепких туземцев. Ри уже видел подобные транспортные средства на улицах и знал, что их можно легко нанять, однако, вживаясь в роль небогатого моряка, он полагал, что им предпочтительнее ходить по грязи. И теперь он с радостью уселся в носилки, предвкушая приятную поездку — движение по воздуху над грязью и мерзостью, а не плюханье по отвратительной мешанине.
Носильщики доставили их в гавань, где возле одного из маленьких причалов их уже ожидала великолепная шлюпка с высокими бортами и закругленными резными, покрытыми позолотой штевнями, ярко раскрашенная в красный и синий цвета. Все гребцы, поджидавшие молодых людей, чтобы доставить их к неведомому капитану, были людьми, однако от бортов и скамеек исходил крепкий ящеричный дух Шрамоносцев-Кеши. Ри задумался, пытаясь понять, случайность ли это, или же на корабле действительно имеются представители этого народа, но так ничего и не решил. Сидя в шлюпке, все трое молчали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130