Но он больше не стал пытаться заговорить с Джесс. Велин он тоже не уделял ни малейшего внимания. Просто сидел и ждал конца этого испытания, надеясь выйти из театра раньше, чем Фареган догонит его.
Однако спектакль постепенно завладевал им — причем не в лучшем смысле этого слова. Дафрил начал распознавать антимагический подтекст, выраженный в потрясающих танцах, продуманных репликах, юморе, пафосе. Он задумался над ужасной ситуацией, в которую попал бедняга чародей. По мере того как жизнь главного персонажа становилась все хуже, пока не превратилась в кошмар, Дафрил замечал, что симпатии зрителей переходят на сторону неприкаянных душ, а не страдающего чародея.
И это были люди, которых с детства научили думать, что магия — ответ на все их проблемы. Люди, которых всеми доступными способами научили обращаться за помощью к магам. А теперь в мгновение ока они отвернулись от магии и всего, что она воплощала.
Это беспокоило Дафрила. Конечно, он сомневался, что они бросят свои аэрокары, прекрасные дома, магические устройства и все, что облегчало им жизнь. Но их непостоянство казалось ему опасным. Похоже, почва, на которой он так безмятежно идолго стоял, треснула, и разлом может в любой момент поглотить его. Дафрилу было интересно, как Магистры Безмолвного Дознания воспринимают спектакль — но у него не хватало духа повернуться и посмотреть.
Поставив пьесу — Дафрил посмотрел в программку — некоего Винкалиса, Геллас повел себя странно для стольти. Очень странно.
Однако, возможно, в этом не было ничего странного. Взгляните на его поступки. Он ушел от женщины, которую, судя по всему, любил; перестал появляться в Доме Артисов даже по праздникам и, по-видимому, расстался со своими закадычными друзьями — Соландером и Джесс.
Что-то в Гелласе настораживало Дафрила. Это имело отношение к его великолепному театру, который возник из развалин; имело отношение к пьесе, написанной совершенно неизвестным писателем, и к поразительным актерам, среди которых не было ни знакомых имен, ни знакомых лиц…
Дафрил почувствовал возможность. Ни он, ни Луэркас никогда не любили костлявого чудака Гелласа. Луэркас откровенно ненавидел его. Теперь Дафрил и Луэркас могли указать Совету Драконов на Гелласа и его носящую подрывной характер пьесу. Если они поднимут вопрос о том, что «Человек снов» больше, чем просто пьеса, то, возможно, обеспечат себе продвижение. Власть.
К окончанию спектакля он уже забыл о Фарегане и его дружках и поспешно покинул театр, намереваясь связаться с Луэркасом и сообщить ему, что возможность сама пришла к ним в руки.
После представления Джесс подошла к Андеру Пенангвели, с которым они с Джин познакомились, когда писали предложение на свой концерт живой музыки.
— Магистр Пенангвели! Вам понравился спектакль?
Она протянула руки и обменялась с ним поцелуями в щеку.
— Дитя мое, я в восторге! Тот, кто это написал, просто гений. Хотя выбрал очень мрачную тему — очень мрачную. Я смеялся на протяжении всего представления, но теперь я размышляю. Такая грустная история — такие трагичные маленькие жизни. А этот бедняга чародей…
Старик погладил бороду и продолжил:
— Вы ведь знаете постановщика?
Джесс кивнула.
— Мы дружим с детства. Сейчас, к сожалению, мы больше не встречаемся, но… — Она пожала плечами.
— Вы должны познакомить меня с ним. И, может быть, с автором тоже?
— Его я не знаю, — ответила Джесс. — Зато Геллас где-то здесь — я уверена, он с радостью познакомится с вами.
Пенангвели кивнул.
— Он разглядел в этой пьесе настоящий шедевр. Трагедия, которая заставляет смеяться, — или комедия, которая заставляет плакать. Очень неожиданно. А теперь позвольте представить вас моим друзьям. Это Джесс Ковитач-Артис, та самая девушка, которая принесет в наши дома живую музыку — как, вероятно, и всей Империи. Джесс, это Магистр Грат Фареган и Магистр Ноано Омви.
Он повернулся к своим приятелям.
— У Джесс и дочери моего близкого друга появилась прекрасная идея собрать музыкантов и дать им возможность выступать на сцене. Можете себе представить?
— Но они же будут ошибаться, — сказал Магистр Омви и посмотрел на Джесс, ожидая объяснений.
Она кивнула.
— Будут. Зато аудитория услышит живую музыку с естественными изменениями и чувствами. Здесь не будет того совершенства, которого можно добиться в видеографе, но никто, кроме присутствующих на концерте, не услышит точно такого же исполнения. Похоже на сегодняшний спектакль — завтра актеры, возможно, сыграют роли слегка по-другому. Для завтрашних зрителей представление будет другим. Понимаете?
Все трое улыбнулись и кивнули. Затем Магистр Фареган, который казался очень знакомым, хотя Джесс не могла припомнить точно, спросил:
— Ковитач-Артис? Какая это ветвь семьи?
И Джесс почувствовала тот же страх, который мучил ее с первого дня в Доме Артисов.
— Большинство Ковитач-Артисов живет в Инджарвале, — ответила она. — Наши предки — Бейрон-Артисы, что поселились там около трехсот лет тому назад.
Она рассказала родословную — то, что заучила уже давно, — а они улыбались и кивали, улыбались и кивали. Затем она заметила, что Пенангвели и Омви смотрят мимо нее, продолжая кивать и улыбаться. Что-то возле сцены по-настоящему привлекло их внимание. Они притворялись, что их интересует скучная история ее семьи, но тайком наблюдали за чем-то позади нее, и это интересовало их гораздо больше.
Чего нельзя было сказать про Фарегана. Он смотрел на нее — смотрел так, что Джесс начала чувствовать недомогание.
Она не обернулась, чтобы избежать взгляда Фарегана и посмотреть, что так заинтересовало остальных, хотя желание сделать это было непреодолимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167