Беглец внезапно появился на крыше сарая; толпа взревела с новой силой. Жа
дные языки освобожденного пламени рвались в небо, окрашивая его в красно
ватый цвет. Как раз вовремя Ц навстречу восходящему красному светилу.
Бесцельно покружив по крыше, беглец вдруг разогнался и, перемахнув через
языки пламени, взвился в воздух. Прыжок его был вызван отчаянием и болью.

Толпа выдохнула. Припечатавшись к резному карнизу, беглец повис над толп
ой; на секунду показалось, что он вот-вот сорвется и упадет, и тогда его раз
орвут на части сотни людских рук. Но он удержался и ловко полез на крышу.
Путник подумал, что это лишь отсрочка, потому что дом все равно окружен то
лпой. Здоровенные мужики из охраны и особо ретивые добровольцы, вооружен
ные и нет, гурьбой перли в дом, толкаясь и матерясь у крыльца.
Беглец вскарабкался к самому скату, влез на кровлю и с ненавистью посмот
рел вниз, на теснящихся внизу людей. В тот же миг из слухового окна на чере
пицу выбрался первый из преследователей. За ним Ц второй, третий…
Беглец безнадежно захрипел и застыл, словно изваяние, беспомощно растоп
ырив руки. Полтора десятка охотников, вытянув вперед пики и копья, теснил
и его к краю. Внизу бесновалась толпа, обратив к небу искаженные ненавист
ью лица. Ревело пламя, пожирая сарай несчастной горожанки, и готово было п
ерекинуться на соседний, но никого это сейчас не интересовало.
Одновременное «Ох!» Ц и затравленный беглец сорвался с крыши. Всего миг
он оставался свободным, в падении, а потом грянулся о камень.
Он был еще жив, когда первая пика вонзилась ему в грудь, и он успел увидеть
пустые глаза людей.
Ц В огонь! В огонь его, Тьма в селезенку! Ц надсаживался на соседней крыш
е Хомма.
Близился пересвет, охотники торопились.
Путник, наблюдавший за этим со стороны, тяжело вздохнул. Впрочем, такое он
наблюдал не в первый раз. К сожалению.
Оборотня сожгли еще до того, как одно солнце на небе сменило другое. Он уме
р до пересвета Ц и, значит, восходящий Четтан его не исцелит.
Теперь он мертв. Мертв навсегда.

Глава первая.
Четтан, день первый.

Я никогда не видела синего солнца.
Говорят, это дивно прекрасное зрелище Ц синий восход. Небо еще тлеет баг
ровым жаром, закат красного дня последними каплями крови стекает за гори
зонт, и вдруг… Ослепительная вспышка! Из-за восточного края небес выхлес
тывает первый синий луч. Еще один! Еще! Темно-голубое зарево всползает на
небосклон, а следом величественно выкатывается Меар. И начинается синий
день.
Так описал мне однажды появление синего солнца Унди Мышатник. Надо было
заодно спросить его про красный восход, было бы с чем сравнить. А то ведь н
абрехал, небось, старый Унди Ц да упокоит Тьма его нетрезвую душу. Ну не м
ожет синее утро так уж отличаться от красного.
А красное что? Розовеет себе потихоньку небо над крышами, потом в комнате
вдруг становится немного светлее. А потом Ц уж и вовсе светло, и сразу вид
но, какая наша конура грязная, и сколько в ней ненужного хлама. Плюнуть хоч
ется. Вот тебе и весь восход.
Вообще-то такие, как я, долго не живут, так что и Четтана, красного солнца, т
олком разглядеть не успевают. На вторые или, скажем, третьи сутки после ро
ждения приходят Чистые братья и уносят поганое отродье. А то и прямо на ме
сте кончают младенца. Бывает, что и роженицу тоже Ц если она сдуру сопрот
ивляется.
Вот не знаю, защищала бы меня мать, или нет. Я про нее вообще мало что знаю. К
огда я подросла настолько, чтобы поинтересоваться ее судьбой, в шайке Бе
ша уже толком и не помнили, куда она делась. Третий круг моей жизни выдался
на редкость засушливый и голодный. В синий урожай почти ничего с полей не
собрали. То ли померла моя мать, не дождавшись красного урожая, то ли прода
ли ее северянам за жратву вместе с другими лишними женщинами. Она вообще-
то совсем молодая была Ц моложе, чем я сейчас. Унди говорил, невзрачная т
акая белобрысая девчоночка, и вспомнить-то нечего. Ну и ладно. Она, если до
сих пор жива, тоже, наверное, обо мне и не вспоминает.
Надо полагать, был у меня и отец. Беш сначала думал, что это кто-то из своих
Ц может, даже он сам. Но таких огненно-рыжих, как я, в шайке ни одного нет. Зн
ачит, кто-то из заезжих гостей подарок оставил. В наших краях рыжих вообще
мало. Если девчонка рыжая, считается, что счастья ей в жизни не будет Ц ни
ей, ни ее семье. Ну, я-то не человек, эта примета меня как раз не касается.
Что же до счастья… Замнем, а?
То, что я осталась жить, целиком и полностью заслуга Беша. Или вина Ц это к
ак посмотреть. Беш, которого в шайке за глаза называли Душегубом, а в лицо
величали не иначе, как Хозяином, с первого же синего дня моей жизни стал мн
е мамочкой, папочкой и доброй динной в одном лице.
Я думаю, в этот день все началось с того, что закричали женщины. Женщины у Б
еша вместо сторожевых шавок. Сразу поднимут вой, если что-то стряслось…

…В полутемной комнате, где запах немытых тел смешивался со стойкой вонью
дешевого самогона и курительной травы, заплакал младенец. Одна из женщи
н, спавших на куче тряпья в углу, что-то промычала во сне и пихнула соседку
в бок. Та беспокойно зашевелилась, но продолжала спать.
Свет синего дня просачивался в комнату через щели в скособоченных ставн
ях. Младенец заплакал громче и заворочался в колыбели, подвешенной к бал
ке низкого потолка.
Ц А, чтоб тебя Тьма забрала! Ц послышалось из дальнего угла.
Кряхтя и охая, встала со своей лежанки старая повариха Фонья Ц единстве
нная женщина в шайке, которую звали по имени, а не «эй, ты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187