Славный Конэр ему покорится, но не ведал судьбы он своей,
Зная только, что должен разить и разить еще свирепей:
— Докрасна раскалите уключины — и вперед, скорей, эге-гей!
Стемнело, и лицо Голиаса сделалось неразличимым. Я целиком отдался гребле. Невидимый голос, приходящий из темноты, полностью овладел нами. Загребные ускорили темп, команда следовала за ними. Голиас понимал, что к чему, и забота оставила меня. Человек, которому постоянно угрожает опасность, привыкает к мысли о смерти. А у меня есть определенная цель — достигнуть берега, и это не так уж плохо.
К востоку от О. ван Кортландта простиралась исхоженная земля.
К западу карта — белое сплошь пятно.
Узнают свой жребий только броском костей, — и на борт корабля
Ступил он, стремясь к Гинунгагапу, готовый пойти на дно.
Он вернется туда, откуда отплыл, — по удачливости своей,
Но манило его неизведанное — чем таинственнее, тем сильней:
— Докрасна раскалите уключины — и вперед, скорей, эге-гей!
Мне понравилось, как действовал ван Кортландт. Нужно смело бросаться вперед — а там будь что будет. В силу обстоятельств я выбрался на правильный путь. Интересно, какое королевство отвоюет Бродир? Не поселиться ли мне там, если уж так сложилось, что я оказался на его корабле? Я был достаточно искушен в дипломатии и понимал, что лучше всего держаться на глазах у шефа. Он уже приметил меня, и, возможно, я сделаю приличную карьеру.
Голиас пропел несколько строф, и еще несколько, и опять повторил все снова, пока мы не стали грести изо всех сил. Теперь мы бы уже не могли сбавить темп по своей воле. Мы только могли выдохнуться и замедлить обороты, словно уставший механизм. Я уже стал подумывать, что будет дальше, но тут корабль заскрипел днищем по песку.
— Давай! — крикнул Бродир. — Нажми еще разок, и — сушить весла!
Мы причалили к берегам Романии.
5. День и ночь
Мы высадились и пошли к берегу вброд. Все были вооружены, но никто не напал на нас. Якорь не бросали: вместо этого выволокли корабли на песок, подальше от приливной полосы. Построившись рядами, мы промаршировали к холму и разбили там лагерь, уже со слов высланного вперед лазутчика, который и стал нашим проводником. Таким образом, обставив Сигтрюгга и его союзника Сигурда, мы смогли избрать более выгодное расположение.
Бродир был доволен. В знак благодарности он угостил нас грогом, который у них назывался медом. Гребцы получили двойную порцию. Напиток крепкий, способный свалить человека с ног, но после многочасовой гребли его воздействие оказалось целительным. Расслабившись, я собрался соснуть. Постель приготовить было не трудно: одеялом послужил плащ, а подушкой — щит. Спал я хорошо, но, к сожалению, недолго. Нас разбудили в ранний час: петухи еще только прочищали горло.
Наступал туманный рассвет. Говорить было не о чем. Вдобавок пронесся слух, что вот-вот ожидается неприятель. Я был голоден и к тому же зверски продрог. Тело мое от долгого лежания на жесткой земле онемело, да и выспаться я не успел. Поэтому неприятель показался мне в эту минуту меньшим из зол.
— Почему эти ублюдки не пожаловали раньше, пока я еще спал? — пробурчал я. — Пускай бы прикончили сразу — по крайней мере, не пришлось бы просыпаться.
Скегги нахлобучил на голову рогатый шлем и сдвинул его немного набекрень.
— Пошли, — сказал он, — не то прозеваем завтрак. Если меня не накормят, я сам тут всех поубиваю.
Позавтракав, мы взбодрились. Радоваться было рано, но и унывать не стоило. С набитыми ртами мы рассуждали, скоро ли начнется дело, будем мы атаковать или держать оборону, каковы силы противника — и прочее. Никто не бахвалился, но мы, крутые мужики, будто заряжались друг от друга боевым задором. Никто не робел, даже я, хоть и был новичком.
После завтрака нас выстроили по отрядам — в том же порядке, как мы сидели за веслами. Предстояло получить инструкции.
Время тянулось медленно. Мы ждали, когда туман рассеется и видимость улучшится. Я призадумался, что же мне делать с трехфутовым боевым топором, который я крепко сжимал в руке. Топор, напоминая собой символ гражданского права, был остро наточен и удобен в обращении. Опаснейшее оружие в руках бывалого воина, с которым, возможно, мне предстоит встреча в схватке. Я осмотрел свой щит. Сделанный из кожи и дерева, утыканного металлическими бляхами, он был достаточно прочен. Но способен ли он защитить от топора, если удар нанесет какой-нибудь здоровенный детина?
Пока я так раздумывал, ко мне подошел Голиас. Еще недавно он казался мне чудаком, но теперь был моей единственной опорой.
— Как дела, ребя? — я зевнул с нарочитым равнодушием, чтобы подчеркнуть свою невозмутимость. — Скоро ли начнем?
Голиаса трудно было обмануть.
— Послушай, Шендон. Я не смогу быть рядом с тобой: Бродир хочет поставить меня впереди. В деле ты первый раз, но ты силен и проворен. Если ударишь первый — откроешься и подставишь себя под удар. Сосредоточься на защите и держи топор наготове для ответного удара. Когда тебя ударят, но промахнутся, — рази.
— А как щит? — не удержался я от вопроса. — Достаточно ли прочен?
— Совершенно прочных доспехов не бывает, — ответил он, — но эти отразят большинство ударов или ослабят их силу. Я буду как могу прикрывать тебя, если ты будешь держать свое место в линии. Держи щит в цепи во что бы то ни стало.
— Спасибо, — кивнул я ему, — и ты побереги себя. Он и так говорил со мной тихо, но теперь перешел на еле слышный шепот:
— Если нас разобьют, не дожидайся капитуляции. Убирайся с поля, да поскорее, и беги прочь.
Впервые я услышал о возможности поражения. Мне стало не по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125