Даже с помощью Джонса было нелегко водрузить рыцаря обратно на его тощего одра. Наконец это удалось, и Санчо вновь вручил ему копье. Рыцарь поприветствовал нас на прощанье взмахом руки, а потом взялся за поводья.
— Итак, через год и один день, начиная с сегодняшнего, — улыбнулся он. Санчо вскарабкался на осла, и они потрусили на Уотлинг-стрит.
Джонс все это время держался в стороне.
— Сразу видно настоящего джентльмена, — заметил он, хлопнув меня по спине. — Ты молодчина. Я бы не сумел так ловко попасть ему в тон.
— Зато изловчился втащить нас в историю, из-за которой мы чуть не попали на тот свет.
Мой запас романтического человеколюбия уже иссяк. Мне вспомнился мой страх, заныло ушибленное место… И все это из-за Луция! Я заковылял по траве, стараясь хромать как можно сильней.
— Говорил тебе, не вмешивайся не в свое дело! Джонс хотел что-то мне ответить, но вернулась девочка в сопровождении толпы цыган и цыганок. Не обратив на нас внимания, они погрузили труп на телегу и ушли, следуя за лошадью.
Мы продолжили свой путь. Но, прежде чем обогнуть поворот, я дважды не без волнения оглянулся на дубовую рощу. Там, во время нежданного бдения у гроба, во мне пробудился дар импровизации. Я позабыл и о синяке, и о том, что сердился на Джонса. Хоть я и не принял от него комплимента, но сам был доволен тем, как ловко обошелся со сбрендившим стариканом. Я был растроган собственной снисходительностью и не переставал дивиться сам себе. Для человека, чуждого всяким выдумкам, я сочинил неплохую историю. Мне удалось связать воедино разрозненные сведения из различных путеводителей. Я вновь и вновь прокручивал в голове свой рассказ, и он нравился мне все больше и больше. Возникали новые подробности, которые, к сожалению, уже нельзя было вставить.
Голиас догадывался, чем были заняты мои мысли. Один раз мы встретились с ним глазами, и он улыбнулся. Я понял, что шевелил губами, глядя в пустоту, и смущенно улыбнулся ему в ответ.
— Далеко ли до ближайшего города? Умираю от жажды.
— Еще бы! — отозвался он.
Самоотверженная пылкость Джонса привела к тому, что мы изрядно выбились из нашего расписания. В Фивы до темноты попасть не удалось. Пришлось заночевать в городке под названием Антон, расположенном на перекрестке в нескольких милях от Фив.
Так называемый постоялый двор представлял собой чистенькую захолустную гостиницу, в которой можно было неплохо закусить. Я беспокоился, найдется ли в подобном заведении приличный бар, но страхи мои оказались напрасными.
— Романия особенно привлекательна тем, — сказал я, утирая губы, — что здесь нет сухого закона.
— Его не позволяют вводить, — подтвердил Голиас. — Только во владениях Тантала он существует как мера наказания — и, на мой взгляд, вполне допустимая. Хотя чувство юмора у этого типа сомнительное.
— Самого дурного пошиба, — вмешался Луций.
— Что касается страны в целом, — продолжал Голиас, отпив изрядный глоток и удовлетворенно крякнув, — то недавно тут имел место показательный процесс. Один из Инглинсов, по-моему, Фьёлн, нализавшись в стельку, свалился в бочку с медом. Это случилось ночью, поблизости никого не оказалось, и бедняга утонул. Так как покойный был королем, его гибель наделала шума. Нашлись бескрылые гарпии, которые вчинили иск: миссис Грандп против Диониса, Гамбринуса и Джона Ячменное Зерно. Всех троих хотели приговорить к изгнанию.
Голиас залпом осушил кружку с элем, и мы последовали его примеру.
— Я забыл, кто был адвокат Дриаса, наверное, Урия Хип, но адвокатом обвиняемых был Панург. Председателем суда избрали старину Тоби Белча, и, несмотря на присутствие Тома Нормана, Сейтенин ап Сейтин был старшиной присяжных. Ввиду многочисленных препирательств под шумок утвердили именно его. Когда пыль улеглась, выяснилось, что Панург оказался на высоте. В качестве представителей от своих сограждан за ходом делопроизводства вели наблюдение Брат Жан, досточтимый Тук, Сат Лавингуд, Кола Брюньон, Элиор Руммин, Эвмолп, дядюшка Коль, Сельм Хоули… А-а, ну теперь все понятно!
Джонс против обыкновения забыл о вежливости и словно зачарованный пялился в окно. Я проследил за его взглядом: конечно же, там была женщина!
Она выходила из кареты. Сопровождавший ее юнец обращался со своей спутницей как если бы она была яйцом с тончайшей скорлупой. Но вот ножки дамы коснулись наконец твердой земли. Слуги стали переносить багаж. Помогая им, молодой человек то и дело бегал туда-сюда, дабы удостовериться, что его подопечная по-прежнему счастлива и довольна. Вот она сняла с руки перчатку, поправила прическу… Юнец же напоминал одновременно и разыгравшегося щенка, и корову, занятую своим теленком. Обручальных колец что-то не было видно, и я втихаря усмехнулся. Опытность дамы сомнению не подлежала, но молодой петушок наверняка обихаживал, выбравшись на волю, свою первую курочку.
Впрочем, женщину я пока не успел как следует рассмотреть. Она стояла вполоборота ко мне и ждала, пока ее спутник, передав все пожитки посыльному, сможет сопроводить ее в дом. Оказалось, что она даже моложе своего кавалера и отличается красотой, жизнерадостной и чувственной в равной степени. Под свободного покроя одеждой угадывалась изящная фигурка, довершавшая очарование.
Молодая пара вошла в гостиницу в сопровождении Уила Бонифаса, нашего хозяина, рассыпавшегося в любезностях.
— Не соизволят ли сиятельная леди и ваша светлость минуточку обождать? — тараторил он. — Наша лучшая комната — а я бы не посмел предложить вам иную — только что освободилась. Сейчас в ней приберут, это займет одну секунду, уверяю вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125