Право слово, я жду не дождусь этого момента. Однако что касается даты собственной смерти, а тем более ее обстоятельств, этого я знать не желаю. Особенно если смерть эта насильственная и нелегкая. Я вот подумал сейчас, что в момент, когда ты будешь это читать, я могу быть уже мертв. Надеюсь, однако, что нет. Как ради тебя надеюсь, так и, уж конечно, ради себя самого. Не хочется мне умирать, не увидев лучшую книгу, которую когда-либо написали, пишут или напишут. Не знаю даже, как это более точно определить. Но если я уже умер, прочти ее над моей могилой. (Склонен предполагать, что у меня будет могила. Я же Великий магистр, в конце концов. Хм-м. Разве что меня проглотило одно из чудовищ Кровавого моря или им подобных монстров в момент, когда я отвлекся. Вообще-то я стараюсь не отвлекаться от окружающего. Кобнер вечно ко мне приставал, напоминая, чтобы я всегда точно осознавал, где нахожусь.)
– Это верно, – кивнул гном, – истинную правду Вик написал. И он в самом деле старается теперь всегда держать ушки на макушке. Как мне говорили, – продолжил чтение послания Великого магистра Джаг, – еще до прихода к власти лорда Харриона и эпохи Переворота Книга Времени появилась в нашем мире из места, называемого Междумирье. Упоминание об этом я нашел, как уже сказал, в крыле Хральбомма, в книге под названием «Зверинец Коклберра и другие истории». Герой ее, Коклберр, жил до Переворота; он был бродячим вором, но средства к существованию зарабатывал кроме основного своего ремесла еще и сочинительством. Из-под пера его в основном выходили выдуманные рассказы о чудовищах, которых он якобы обхитрил при встрече. Истории, кстати, замечательные, настоятельно советую с ними ознакомиться – язвительный юмор Коклберра мне доставил массу удовольствия. Но была в сборнике одна история, которая, как настаивал Коклберр, была от первого до последнего слова правдивой, в отличие от тех, которые он либо выдумал, либо же сильно приукрасил. Однажды у Перекрестка Харгиса, далеко на юге, где встречаются океаны, Коклберр повстречался с чудовищем, именуемым бородатым хорвумом, который утверждал, что когда-то был человеком, волшебником по имени Мефосс. А еще хорвум говорил, что, когда был человеком, побывал в Междумирье, столкнулся с его Привратником и помог украсть Книгу Времени. Тварь даже заявила, что помогла убить – или попытаться убить, я так до конца и не понял – лорда Харриона. Должен тебе сказать, что упоминание о лорде Харрионе меня основательно запутало. Я решил, что это совпадение. В конце концов, Коклберр создавал свои опусы почти за девять сотен лет до того, как лорд Харрион объединил под своей рукой гоблинские племена, что привело к Перевороту. Однако я, и это вызывало особый мой интерес, никогда ранее не встречал имени «лорд Харрион», которое не относилось бы к повелителю гоблинов, – так что я стал искать упоминание имени Мефосс, и выяснилось, что оно встречалось крайне редко, особенно в то время, о котором писал Коклберр. Впоследствии я узнал причину этого. Мефосс, как оказалось, принадлежал к группе тщеславных кровожадных негодяев, терроризировавших весь континент. Я читал о них, Джаг. Именно из-за них детям больше не дают такие имена, как Мефосс, или Ладамаэ, или Зоррокс, или Пин, или Ибаррис. Есть в этом списке и другие имена, но сейчас их здесь перечислять ни к чему. Совершенные ими злодеяния запечатлены во многих исторических трудах. Кое-кто из них пал от руки собственного товарища. Другие, если верить Мефоссу, сгинули в Междумирье. Еще несколько просто исчезли из летописей. Я могу только надеяться, что они встретили настолько печальный конец, насколько заслуживали, а не прожили жизнь в мире и благополучии.
На другом конце комнаты Краф столкнул кота с колен и встал, будто собираясь размять затекшие члены. Но при этом он отошел от группы остальных, завороженно слушавших Джага, и, приблизившись к окну, выглянул наружу.Двеллер – единственный из всех присутствующих – знал, насколько сильно слова Великого магистра должны были ранить волшебника. На мгновение, глядя в спину Крафа и видя, как поникли плечи старика, Джаг не мог ему не посочувствовать.Великий магистр любил и уважал старого волшебника. Они были очень дружны между собой. Но Краф все же умудрился утаить от Великого магистра свое второе обличье. Двеллер впервые задумался над тем, чего тому стоила подобная скрытность.Может, поэтому волшебник часто путешествовал отдельно от Великого магистра? Потому что стыдился своих поступков? Великий магистр прост и открыт, он всегда готов поделиться тем, что имеет. А Краф привык отнимать, а не делиться и был в свое время не кем иным, как разбойником, вором и убийцей. Как же он, должно быть, страшился, что Великому магистру может в один далеко не прекрасный момент открыться его истинное лицо.– Джаг, – окликнула его наконец эльфийка в воцарившейся в комнате неловкой тишине.– Извини. – Двеллер потянулся к стакану вина. – Горло пересохло. Не слишком хорошо я вчера выспался.Он сделал несколько глотков и принялся читать дальше, остро ощущая, что старый волшебник по-прежнему стоит, повернувшись к остальным спиной.
Поиски привели меня к выводу, что Книга Времени была утеряна в нашем мире, будучи разделена на четыре части, что как раз соответствует четырем делениям самого времени. Подобное не может не изумлять. Труд Коклберра, хоть он сам тогда об этом не догадывался, – как ни много он путешествовал, но всего мира все-таки не объездил, – был неполон. Мефосс поведал ему, что, когда он еще был человеком, вместе с отрядом…
Далее Великий магистр приводил довольно нелицеприятное описание Мефосса и его спутников, что являлось для него крайне нетипичным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126