Будете снова просматривать видеозапись?
– Нет.
На лице техника отразилось облегчение.
– На этот раз не было попытки изнасилования, – негромко заметил Хайэм.
Трэвен посмотрел на него.
Хайэм поднес к губам стакан кофе, сделал глоток, и его лицо исказила гримаса отвращения.
– Теперь он научился получать удовольствие от самого убийства, не примешивая к нему что-то еще. – Его слова не вызвали ответной реакции и повисли в воздухе.
Мнение Хайэма совпало с тем, что думал и Трэвен. По спине детектива пробежал холодок.
– Я найду его, – пробормотал он.
– Можешь рассчитывать на мою помощь, – кивнул Хайэм, – и не обращай внимания на то, как я выгляжу сегодня. – Он запрокинул стакан и допил кофе. По стенке стакана вслед за коричневой жидкостью пробежала темная струйка осадка.
В комнату вошел полицейский в форме, уставился на лужу крови внутри сделанного мелом очертания тела, затем показал большим пальцем через плечо:
– Звонил капитан Канеоки. Хочет, чтобы вы оба немедленно прибыли к нему.
Трэвен направился к выходу, довольный.тем, что появился повод, позволяющий уйти из квартиры и от видеостенки.
Трэвен смотрел на видеостенку в кабинете Канеоки, стоя рядом с Хайэмом. Капитан Канеоки глядел на них, с трудом сдерживая ярость.
Выступление Робина Бенедикта было превосходным даже для такого блестящего репортера. Он говорил четко и убедительно, демонстрируя, каким образом Таира Йоримаса из корпорации Нагамучи скрывает правду от общественности. Ксерокопии медицинских документов, плата за страховку, материалы рентгеноскопии и прочие доказательства появлялись на экране и изобличали Иоримасу с убийственной ясностью. Несколько раз упоминалось имя Трэвена, о котором Бенедикт всякий раз говорил как о хорошем полицейском, стремящемся как можно лучше исполнить свой долг. Трэвена поразил огромный объем сведений о предыдущих расследованиях «самого лучшего копа Далласа», работавшего в отделе по борьбе с наркотиками и переведенного за свое усердие в преследовании преступников в отдел по расследованию убийств. И все это было умело втиснуто менее чем в тридцать секунд биочипа, причем Бенедикт одновременно умудрился опровергнуть обвинения, выдвинутые против Трэвена другими знаменитостями из средств массовой информации.
– Выключить экран! – рявкнул Канеоки. Видеостенка погасла, и капитан повернулся к Трэвену, глядя на него сузившимися в щелки ледяными глазами за стеклами очков. Развязанный галстук висел на шее, рукава закатаны и помяты.
– Как вы думаете, от кого получил репортер всю эту информацию?
Трэвен пожал плечами, равнодушно глядя на капитана:
– В его распоряжении больше сведений, чем мне удалось добыть с помощью полицейских компьютеров. Может быть, следует допросить его и выяснить источники информации?
– Я уже пытался, но он твердо заявил, что не обязан ничего разглашать на основании первой поправки к Конституции США.
– Конституция иногда действительно мешает нашим расследованиям, – согласился Трэвен. – Вам это раньше не приходило в голову?
Канеоки ответил ему взглядом, полным ярости.
– А почему бы вам не пригрозить, что посадите его в тюрьму как важного свидетеля?
– Он сказал, что не будет возражать против этого, – произнес Канеоки. – А в разговоре с прокурором заявил, что арест только сделает его разоблачения еще более сенсационными. Прокурор с ним согласился.
– Неужели с репортером беседовал сам прокурор? – удивился Трэвен. – Не его зеленые помощники, обычно принимающие участие в судебных процессах по материалам наших расследований в качестве обвинителей? Это меня поражает. Наверное, не только меня.
– Вам такое развитие событий кажется забавным, Трэвен? – выдавил капитан сквозь стиснутые зубы.
– Нет, сэр, не кажется. Я видел трупы женщин, убитых ублюдком, которого мы разыскиваем, и мне никогда не придет в голову проявлять юмор по такому поводу.
– Позвольте мне заявить вам с полной откровенностью, сержант Трэвен: я не сомневаюсь, что это вы предоставили Бенедикту часть информации, – сказал Канеоки, сидевший за своим столом. – Если мне удастся доказать, что вы участвовали в этом телевизионном шоу, вас выгонят из полиции. Такая реклама подвергает сомнению все то хорошее, чего нам удается добиться.
– Как раз наоборот, это заставляет полицейский департамент прекратить свое бездействие и сделать наконец что-то полезное. – Трэвен встретил взгляд Канеоки и не отвел глаз.
– Может быть, и так, – капитан не скрывал своей враждебности, – но вы больше не будете заниматься этим расследованием.
Зная, что начальник отдела убийств ждет яростных возражений, Трэвен сдержался и заставил себя расслабить напряженные мышцы.
– Хайэм.
– Да, сэр. – Сержант произносил теперь слова четко и ясно, совсем не так, как раньше.
– С восьми утра завтра вы будете работать с другим партнером. Утром, в восемь, жду вас у себя в кабинете. Я представлю вам нового партнера или партнершу и укажу основные направления расследования.
– Слушаюсь, сэр. – Хайэм старался не смотреть в сторону Трэвена.
Канеоки откинулся на спинку своего вращающегося кресла.
– Что касается вас, Трэвен, вы переводитесь в архивное отделение и будете работать там, пока мы не примем решение, что делать с вами дальше.
Не в состоянии больше сдерживаться, Трэвен открыл рот, чтобы резко ответить, хотя и знал, что потом пожалеет об этом, но сзади послышался женский голос:
– Капитан Канеоки?
Трэвен оглянулся и увидел Отсу Хайяту, стоявшую в дверях.
На ней было красное платье с черной оторочкой. Разрезы вдоль бедер обнажали красивые мускулистые ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123