Лордан попытался собрать остатки терпения, но никаких остатков уже не было. Он медленно встал и пошел прочь.
– Я освобождаю вас от командования, – сказал ему в спину префект. – Приказ вступает в силу немедленно. Ваши колдовские штучки после провала того кавалерийского рейда…
– Он был проведен с вашего ведома! – обернулся Лордан. – Вы согласились, что необходимо уничтожить механиков противника!
– Не этого рейда, первого. Имевшего место еще до начала набега. – Префект скрестил руки на груди. – Прошу прощения, но мне кажется, единственный способ прекратить происходящую бойню – это провести суд в кратчайшие сроки, приемлемые для стороны обвинения. После чего, в случае если вы выиграете…
– Суд?! – заморгал глазами Лордан. – Какой суд?
– Над вами, сударь. – Префект, казалось, вот-вот взорвется. – По обвинению в преступной халатности, проявленной при командовании рейдом. Если удастся, я попытаюсь убедить управление прокуратуры присовокупить к этому делу и обвинение в колдовстве, чтобы их можно было объединить в одно судопроизводство. – Он вздохнул. – Придется нелегко, поскольку, строго говоря, речь идет о различной юрисдикции, но в сложившихся обстоятельствах, может быть, управление согласится.
– Обвинение в колдовстве, – повторил Лордан. – Все ясно.
– Я очень рад, – сухо произнес префект. – В любом случае, если нам удастся перенести суд на более близкую дату – и, как я уже сказал, при условии, что вы его выиграете, – мы получим возможность восстановить вас в прежней должности в течение недели, если удастся уговорить Совет. Уверен, Лордан, вы цените тот факт, что я рискую ради вас собственной шеей. Будет похвально с вашей стороны вспомнить об этом, когда вы в следующий раз решите поставить себя выше закона.
– Если я освобожден от командования, – спросил Лордан, чуть поразмыслив – означает ли это, что я могу отправиться домой?
– Думаю, да. Можете проваливать на все четыре стороны. Только предварительно освободите в течение трех часов кабинет и жилое помещение. И, разумеется, вы лишаетесь права присутствия на заседаниях Совета. Конечно, нам надо будет знать, как с вами связаться на случай, если по какой-либо причине Совет сочтет нужным вас заслушать. Моя вам рекомендация, если угодно: вернитесь к своей работе в фехтовальной школе, наберите перед судом форму. Ваш проигрыш очень неблагоприятно на нас отразится. Очень.
– Постараюсь об этом помнить, – сказал Лордан и двинулся прочь.
Кто-то сказал:
– Наверно, нам пора возвращаться домой.
В военном совете, собравшемся у Темрая в шатре, появилось четыре новых человека, двух он не знал по именам. Темрай покачал головой:
– Нет.
– Темрай, – дядя Анкай подался вперед и положил ладонь ему на плечо, – это разгром. Мы совершенно разбиты. Потеряли плоты, лестницы и таран, не говоря уже, что убито четырнадцать сотен людей. Продолжать невозможно, если только ты хочешь остаться вождем племени.
– Мы остаемся, – тихо произнес Темрай. – Будем продолжать, пока не победим. Всё.
– Темрай. – Тетя Ланатэн, семидесятилетняя, почти слепая, с трудом опустилась перед ним на колени. – Не надо. Ты сделал все, что мог, никто тебя не станет винить, что ты не выполнил невозможного. Перимадею не взять, ее защищает магия. С богами нельзя воевать.
– Мулу в задницу твою магию! – прохрипел Темрай, не открывая глаз. – Это не магия, это рецепт из старой книги, Я тоже ее читал. Но пока я был в городе состав не готовили, точно.
– Из книги? – спросил кто-то. – Хочешь сказать, это доступно людям и магия тут ни при чем?
– Конечно, просто нефть, деготь и сера. Как ты думаешь зачем я скупил всю эту дрянь, сколько сумел, до последнего кувшина?
У дяди Анкая брови полезли на лоб.
– То есть ты считаешь, что сможешь изготовить та кое же огненное масло?
– Конечно. Кто угодно может сделать что угодно, будь у него нужные знания и инструменты. Вопрос только в том, чтобы пробами и ошибками определить нужные пропорции.
– Значит, мы его применим, – произнес кто-то. – Да?
– Да, – кивнул Темрай. – Когда придет пора. А пока что я знаю, как от него защититься лучше, чем сегодня. Дело времени.
– Темрай, сегодня погибло четырнадцать сотен. – В голосе Кьюская звучал гнев; «Многовато он начинает о себе воображать», – заметил про себя Темрай. – Это больше, чем обычно умирает за год.
– Мы на войне, Кьюскай. На войне люди, бывает, гибнут.
– Так не бывает. – Да, Кьюскай явно разозлился. Он ведь командовал лучниками, вспомнил Темрай, и прекрасно видел все, что творилось на плотах. Но все равно Кьюскай говорил не в свой черед. – Темрай, мне все равно, колдовство это или нет, люди верят, что это колдовство, и ты их не переубедишь. Ты их потеряешь, Темрай. Воевать против богов они не согласятся. Во имя всего святого, Темрай, как ты этого не понимаешь?
Темрай поднялся.
– Совет окончен. Теперь мне надо заняться работой, И вам всем тоже.
Когда они разошлись, Темрай рухнул на постель, подтянул колени к подбородку, обхватил их и стал глядеть в никуда. Даже когда он опустил веки, перед ним продолжали плыть цветные пятна – так бывает, если долго смотреть на солнце. Только после солнца зрение в конце концов восстанавливается, а у него в глазах застыло пламя горящих плотов. Может быть, навсегда.
Вспоминал он и другой пожар, и других людей, окутанных огнем, – и как люди бежали между рядами палаток, у них горела одежда и волосы, и на лицах был страх и невыносимая боль; они кричали. А всадники с факелами скакали во весь опор, они нарочно поджигали все кругом вместо того, чтобы помочь, как поступил бы любой человек. Темрай смотрел – он спрятался под кибиткой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163