А в городе совсем другая бесконечность. Дурная… К тому же, город хочет посадить меня на золотую цепь и прибить к нефритовой доске золотыми гвоздями. А зачем мне это нужно?
— Ты спас правителя и весь город. Другой бы на твоём месте…
Сфагам почти смеялся, прикрыв лицо рукой.
— Нет, мне здесь больше нравится. И цветы здесь подобраны прекрасно. Не иначе, как твоя работа.
Ламисса смущённо кивнула.
— Я у тебя хотела спросить…
— Спрашивай.
— Помнишь, ты рассказывал о своём отце… А про мать ты не сказал ни слова. Какая она была?
— Мать была полной противоположностью отцу. Она бы очень тихой и спокойной. И всё делала неторопливо и основательно. Она никогда не ругала и не наказывала меня. Она просто иногда смотрела на меня грустным взглядом. И это действовала на меня так, что я очень боялся её огорчать.
— Послушай…, — лицо Ламиссы стало серьёзным, несмотря на все её старания придать тону небрежность, — а эта Гембра…, она тебе кто?
— Даже и не знаю, — задумался монах, не пытаясь скрыть, что не готов к этому вопросу, — Судьба столкнула нас недавно. Всё это выглядело случайным… Но чем дальше, тем очевиднее для меня, что это не такая уж случайность.
— Ты её любишь?
— Я вижу, что её судьба начинает сплетаться с моей. Но не знаю, хорошо ли это.
— Она очень смелая. Даже отчаянная. Тебе нравятся такие женщины?
— Дай мне разобраться самому. Тогда я отвечу даже на те вопросы, которые ты сейчас хочешь задать, но не решаешься. Огонь должен быть огнём, вода — водой. Каждый должен следовать своей природе. Не надо выбирать меж огнём и водой. Надо найти в себе созвучие и тому и другому…
— Но настоящая любовь у человека одна.
— Ты права. И это твоя правота. Мне нечего тебе возразить. Но и делать с твоей правотой мне нечего. Кто знает на сколько частей разорвана наша внутренняя природа, и какая из её граней вспыхнет в сознании… Значит, от выбора не уйти?
— Я даже не знаю, нравлюсь ли я тебе…
Из— за клумбы мелькнула золотисто-коричневая накидка хозяина дома.
— Ты творишь чудеса Ламисса! Сегодня ещё никому не удалось вывести нашего героя из раздумий.
— Мы решили немного поразмышлять вместе. — ответил Сфагам.
— Увы, ваши размышления придётся прервать. Из дворца пришли посыльные. Тамменмирт ждёт тебя. Гембра уже там.
— А Олкрин.
— А он там уже с утра. Сидит в дворцовой библиотеке. Правитель разрешил ему выбрать любые книги.
— Ну вот и готова золотая цепь, — вздохнул Сфагам, убирая книгу.
* * *
Всё утро правитель посвятил неотложным делам. После ночи тяжкий дурман из головы выветрился окончательно. Если вчера ему до последнего момента не верилось, что всё окончится для него благополучно, то сегодня всё произошедшее накануне казалось невероятным дурным сном. Конечно, эхо душевного потрясения будет звучать долго. Но уроки правитель уже извлёк.
Пока многочисленные слуги приводили в порядок дворец после бурных событий вчерашнего дня, работа в приёмном зале кипела. Делались новые назначения. Подробно выяснялось, кто как вёл себя во время переворота. Одновременно велось дознание по делу главных виновников. Делались распоряжения о подготовке к празднику. Правитель и раньше вникавший во все мелочи даже в хозяйственных делах, теперь и вовсе не упускал ни одной детали. Теперь его любимая шутка о том, что он экономит на жаловании пятнадцати чиновников, похоже, переставала быть преувеличением.
Наконец, дела были закончены и правитель, преодолевая труднообъяснимое чувство притягивающего страха в сопровождении охраны направился в подземные помещения дворца. «Это, как больной зуб» — думал он. «Болит, а надавить хочется…»
* * *
— Хоть бы узнать, чего там? — Динольта растянулась на соломе и закинув голые руки за голову, уставилась в потолок.
— Эй, красавчик! Чего там слышно? — рыжая пыталась зацепить идущего по коридору стражника. — Где главный-то наш? Без него-то скучно!
— Ты скажи спасибо, что на допросы не таскают. Там бы тебя сразу развеселили, — глухо проговорил мулат.
— Может и правда, послабление выйдет. Я ведь только вещи относил… — робко заговорил мальчишка.
— Жди, как же! Будут они разбираться! — парировала пышка.
— Так что готовься, малый! С нами рядышком болтаться будешь, как миленький! И не надейся!
— Что те, что эти — всё одно удавят, — заключила Динольта.
— Это точно! — согласилась Гелва. — Знаю я их обещания!
Замок заскрежетал как-то по особенному громко и противно. Вошли караульные, за ними офицер, а за ним — и сам правитель в сопровождении палача. По походке Тамменмирта и поведению охраны всё сразу стало понятно. Шайка сгрудилась в кучу возле дальней стенки, ловя каждый жест правителя. Тот присел на знакомую уже каменную скамью напротив и задумчиво, не торопясь, стал разглядывать своих недавних сокамерников. Ему интересно было наблюдать за выражениями лиц в этот самый первый момент, пока он ещё ничего не сказал и ничего не дал им понять. Насторожённый скепсис рыжей, удивление, перекрывающее испуг у пышки, отстранённое равнодушие мулата, угрюмая злоба Гелвы, напряжённое ожидание Динольты, фальшивое добродушие детины…Но явственно чувствовалось, что стоит сделать хотя бы один мирный жест или намёк, как всё это разнообразие мгновенно обратится в постыдный парад лизоблюдства и заискивания.
Правитель сделал знак рукой и палач присел рядом.
— Скажи, Фриккел, ты что-нибудь понимаешь в человеческой природе? Я — нет. Ты посмотри на них…
— Имею наблюсти замечание, — ухмыльнулся палач,
— Ну-ну? — улыбнулся в ответ правитель. Манера изречений Фриккела всегда приводила его в состояние весёлого восхищения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116