— Ничего подобного! Отец его был офицером на таможне. А сам он ещё в молодости убежал из дома и скитался с бродячими магами. И на востоке был два раза…
— Не спорьте, братья, — мягко призвал Станвирм. — Какое значение имеет земная жизнь для избранника Бога? Единственного Бога, который говорит с нами его устами.
— Так ты говоришь, он сейчас в южных провинциях? — спросил Сфагам.
— Да, теперь он там. Но он может в любой момент находиться везде, где пожелает. И это ещё не самые удивительные чудеса, которые ему под силу. Хоть он сам сейчас и далеко, но дух его всегда с нами. Мы бросили свои семьи и своих близких, и теперь мы связаны с Пророком, как дети связаны с отцом.
Сфагам облокотился на ствол дерева и поднял голову вверх. Серовато-белёсый кисель почти полностью затянул небо. Лишь кое-где проглядывали бледно-голубые лоскутки. «Дарующий свет… Не больше, не меньше. Кто бы объяснил мне, что такое свет. Да и помогут ли здесь слова? Что скажут слова о свете слепому от рождения? Свет зримый неизъясним, но свет истины, свет тонкого мира обретается не без помощи слов, хотя и сторонится их. Если слова ложны и излишни в постижении первооснов вселенной, то зачем дан нам язык? И зачем тогда свет пишет не только золотым лучом на зелени листьев, но и лучом взгляда, буквами на пергаменте?» — размышлял Сфагам, почти отключившись от разговора.
— А однажды Пророк излечил от проказы целую семью, — донёсся голос одного из беседующих. — И всё потому, что они в него верили!
— Пророк может исцелять и неверующих, ибо милость его безгранична, а сила неодолима.
— Всё равно верить надо. Без веры нельзя.
— А в другой раз один скряга пригласил Пророка с учениками в свой дом и сказал, что ему нечем их угостить, поскольку финики в его саду никак не созреют. И тогда Пророк вышел в сад и только глянул на деревья, как все финики мигом созрели, да так и попадали все на землю!
— Ну, это уж сказки…
— А как ваш пророк относится к слову? — спросил Сфагам негромко, но его вопрос услышали все.
— Он сам и есть Слово, — со значительностью в голосе ответил Станвирм после недолгого молчания.
Стал накрапывать мелкий дождик.
— Переждём в лесу или поедем? — спросил Олкрин учителя.
— Поедем, пожалуй.
— Да и мы тоже, — сказал Станвирм, помогая товарищам собрать еду с полотнища. Я бы тоже хотел кое о чём спросить тебя по дороге.
Глава 26
Мелкие дорожные приключения, которые были для Гембры делом привычным, для Ламиссы поначалу оказывались поводом постоянных страхов и волнений. Но и она вскоре стала осваиваться с дорожной жизнью и чувствовать себя увереннее.
Они проделали уже примерно полпути, оставляя позади бесчисленные деревни и маленькие городишки с дешёвыми постоялыми дворами, унылые равнины и лесные заставы, большие и маленькие мосты и переправы. Временами они вливались в поток купеческих караванов, заполнявших широкие ухоженные дороги возле больших городов, а иногда двигались в полном одиночестве по дорогам узким и неудобным, лишь изредка встречая конные разъезды местной или императорской дозорной службы. Проехали они и маленькую злосчастную провинцию, жители которой всё время страдали то от засухи, то от урагана, то от разлива рек. Лица жителей там были всегда озабочены и угрюмы.
Серьёзных стычек по дороге не случалось.
Был отправлен искупаться похотливый паромщик, вознамерившийся получить с Гембры плату за перевоз натурой. Мелкие чиновники не рисковали давать волю своему лихоимству при виде вооружённого отряда. А воришкам на постоялых дворах довольно было одного вида оружия.
Теперь они ехали через зажиточную провинцию Бранал, известную не только обильными урожаями зерна и винограда, но и богатейшими медными и серебряными рудниками. Города Бранала и росли и богатели с неслыханной быстротой, а имперские чиновники, разумеется, не без выгоды для себя, сквозь пальцы смотрели на незаконный ввоз рабов на рудники и поместья. Но зато и всякий свободный человек мог найти в благодатной провинции подходящую работу. Повозки переселенцев и купеческие караваны нескончаемым потоком заполняли все главные дороги. Движение по ним было невыносимо медленным и тягостным. Поэтому Гембра, прекрасно знавшая едва ли не все дороги страны, предусмотрительно решила проехать хитрым зигзагом небольших обходных и мало кому известных дорог.
Они ехали через редкий подлесок, любуясь открывающимися за деревьями живописными холмами, расчерченными лоскутами возделанных полей. День заканчивался. В низу неба появились нежно-зелёноватые оттенки, а садящееся солнце стало окрашивать вершины высоких кипарисов багрово-пряными отблесками. Пора было подумать о постоялом дворе, который наверняка должен был быть в ближайшем придорожном посёлке.
Женщины ехали, как обычно, рядом, немного впереди остальных. Только что Гембра выслушала, пожалуй, самый долгий и подробный за всё время их дорожных бесед рассказ Ламиссы о её жизни. То, что ранняя смерть мужа, а точнее, его гибель на поле боя, оставила её бездетной вдовой, было известно Гембре и раньше. Но из рассказа Ламиссы о племяннике Кинвинда — своём маленьком подопечном — она почувствовала, сколь многого лишила её судьба, не дав собственного ребёнка. Как Гембре была бесконечно дорога её независимость, так для Ламиссы была необходима забота и родственная привязанность.
Рассказ был закончен, и они ехали молча, погрузившись каждая в свои мысли.
— А это кто ещё там? — Гембра вытянула голову вперёд, вглядываясь в две пешие фигуры, стоявшие впереди на дороге явно в ожидавшие встречи.
— А это не разбойники?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116