Звуки музыки, беспорядочный шум голосов и звон посуды сливались в единый опьяняющий гул. Сбившиеся с ног слуги продолжали разносить всё новые и новые блюда. Ламисса была права, советуя беречь силы. За жареной телятиной со свежими овощами следовали куриные ножки, запечённые в кляре из хрустящего слоёного теста, замаринованный в винном соусе кролик, искусно приготовленные раки и омары, которых, как поведал хозяин, живыми привезли с южного побережья, индейка с яблоками, пироги с мясом, печенью и грибами, жареные дрозды, пышущая жаром, только что снятая с вертела и нашпигованная яйцами баранина и многое другое. К каждому блюду подавались взрезанные лимоны. Их сок придавал кушанью особую остроту и пикантность. Уже из чистого любопытства приподняв веточку зелени на одном из больших серебряных блюд, Гембра увидела оскаленную рыбью пасть с неистово выпученным глазом. Это был целиком запечённый тунец с нежнейшим белым мясом.
Жители Бранала не признавали никаких вин, кроме фруктовых, и даже пива. Зато в виноградных толк знали. Вина из двадцати двух сортов винограда с букетами на любой вкус неиссякаемым потоком лились из кувшинов и сосудов, вновь и вновь наполняя не успевающие опустеть кубки. А когда к густому сладко-терпкому красному вину было подано любимое блюдо жителей Бранала — тушёная оленина со свежим перцем и острым чесночным соусом, гостям уже оставалось только с изнеможением вздыхать.
Беспорядочный шум пира время от времени прерывался, когда произносился очередной тост, или кто-то из гостей, неизменно поощряемый хозяином, брался рассказывать историю, так или иначе связанную с испорченностью мира. Их было рассказано немало. На фоне скучных, плоских и лапидарных рассказов о неверных жёнах и мужьях, о мужской грубости и женском непостоянстве, растущей нечестности торговцев и порче всех на свете вещей необычайно ярко прозвучала история, рассказанная одним из самых почётных гостей — чиновником седьмого ранга, совершающим инспекционную поездку по поручению самого губернатора провинции. Этот чиновник показал себя в застольной компании человеком весьма скромным и непритязательным, а главное, начисто лишённым присущего большинству его коллег чванства. Тихим, но сразу приковывающим всеобщее внимание голосом он поведал историю о двух товарищах, избравших в молодые годы путь государственной службы.
Одного из них, по сдаче экзаменов на чин, оставили в столице при императорской канцелярии, другого же направили на скромную должность в далёкую провинцию. Дальнейшее повествование представляло из себя изложение писем товарищей друг другу, приводимых дословно с точной передачей всех тонкостей языка и слога. Ничего не прибавляя от себя, рассказчик как бы предоставил слово самим героям, с величайшим искусством передавая все скрытые нюансы и оттенки смысла. Из диалога в письмах явствовало, что мало-помалу тот из друзей, что остался служить в столице, стал употреблять всю силу своего ума и недюжинные способности на лукавые интриги и тайную борьбу с соперниками по карьере. Путь к осуществлению смелых и благородных намерений по благоустройству жизни и исполнению долга всё более виделся ему в череде мелких побед над противниками, каждая из которых расширяла его возможности и могущество. Сознавая, что делает подлости, он неизменно оправдывал это высокими целями, бесконечно откладывая начало «новой жизни». Его друг, напротив, изначально горько сокрушавшийся, что не сможет в провинциальной глуши в должной мере проявить свои таланты и рвение, со временем понял глубокую осмысленность своего положения. Он стал находить радость в ежедневном осуществлении пусть незначительных в масштабе страны, но всё же конкретных и полезных дел. Сердце его не зачерствело к человеческим страданиям, ответные симпатии людей создали вокруг него невидимую защиту от несчастий, и жизнь сама давала ему всё, что было ему внутренне необходимо.
А столичный вельможа тем временем превратился в того, кого ещё в старые времена называли удачливыми ловцами пустоты. Он возносился всё выше и выше по служебной лестнице, расплачиваясь здоровьем и наживая бесчисленных врагов, всё более уподобляясь одинокому матёрому хищнику в незнакомом враждебном лесу. Сделавшись рабом своего себялюбия, он, словно глупый и капризный ребёнок, рвущийся всякий раз к новой игрушке, которой ещё не обладает, растратил свой изощрённый ум и жизненные силы на неразумные и бесполезные дела. Друг никогда не упрекал его. Лишь однажды он вскользь напомнил о тех временах, когда они в нелёгкие годы учёбы, ещё не познав всей сложности мира, мечтали о его правильном переустройстве на основе законов всеобщей справедливости. Ответа на это письмо не последовало. А через несколько месяцев в дом скромного провинциального чиновника доставили из Канора письмо, в котором жена его друга сообщала, что её муж, находясь на вершине служебной карьеры, покончил с собой, впав в меланхолию и потеряв вкус к жизни. Из слога и стиля письма было ясно, сколь холодны и отдалены были отношения вельможи со своей семьёй. С тех пор чиновник из далёкой провинции больше никому никогда не писал писем.
Ещё некоторое время после того, как рассказчик умолк, гости сидели в тихой задумчивости. Молчание нарушил, как всегда хозяин. Своим громким сценическим голосом он вынес итоговое суждение, которое состояло в том, что жизнь усложнилась настолько, что пока превзойдёшь науку, то успеешь сто раз забыть, зачем она была нужна.
Появление в зале девушек-танцовщиц вмиг оживило гостей. Знаменитый «Танец синих лент» никогда никого не оставлял равнодушным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116