– Эйха, Ведра… Пресвятая Матерь, Всемилостивейшая Матерь… Он смежил веки, поднял мастихин над головой.– Мой Дар слишком слаб, я не в силах вернуть Раймона, не могу его оживить своим искусством… Я бессилен!И тут она испугалась, что он затеял страшное, что хочет вонзить мастихин себе в грудь. Гнев, душивший ее, уступил немного места жалости и страху. Сарио никогда не лгал ей.– Сарио! Сарио, граццо… – Она устремилась к нему, протянула руку. – Отдай мастихин…Он выбросил вперед свободную руку, схватил ее за запястье, рванул к себе, выкручивая, поворачивая ладонью вверх. А потом полоснул ножом. Рассек ей кожу на пальцах.– Ты Одаренная, – прошипел он. – Помнишь, как Раймон жег картину, в которой были далеко не все необходимые вещества? Сейчас будет то же самое, только не со мной, а с тобой. Сейчас я покажу, кто ты такая!Сарио отпустил ее и повернулся к мольберту. Сааведра так неожиданно получила свободу, что отшатнулась назад, наткнулась на стул и вместе с ним рухнула на пол. Юбки задрались до колен, окровавленная рука скользнула по полу.– Матра! – воскликнула она. – Матра эй Фильхо! Сарио взмахнул мастихином, и на картину брызнула кровь. На образ Сааведры. На свежие краски.– Что ты делаешь?– Номмо Матра эй Фильхо, я всегда говорил, что ты иная, – заявил он. – Не такая, как все. Не знаю, в чем тут дело, не знаю, откуда взялся наш Дар. Может, от родителей? Или при зачатии святая искорка зажгла семя? Или что-то в крови?– Я всего лишь женщина. Сарио рассмеялся.– И что с того? Что с того, что ты женщина? Разве ты не имеешь права на Дар?– Я не…– А может, причина как раз в этом? В том, что ты женщина и притязаешь на Дар, равный моему…– Я не притязаю на Дар!–..вместе с кровью, талантом, способностью рожать…– Я не та, за кого ты меня принимаешь!– Пускай тела не похожи… Что бы ни отличало нас, мужчин, от женщин…– Я не такая, как ты!– Не перебивай! – рявкнул он и царапнул окровавленный портрет ногтем большого пальца.Сааведра вскрикнула – ключицу обожгло болью. Сарио молниеносно повернулся к ней.– Посмотри! Посмотри, Сааведра! Вот оно, доказательство! Боль в плече не утихала.– Не на картину, – прошипел он. – На свое плечо! Надо было бежать, но она не успела даже шевельнуться. Сарио подскочил, схватил за рукав, рванул.– Вот! – сказал он. – Взгляни! Взгляни и еще раз скажи, что ты не Одаренная.Она скосила глаза на обнаженную ключицу. Царапина. Кожа содрана, сочится кровь.Она всхлипнула, брызнули слезы.– Признай! – торжественно сказал он. – Номмо Матра эй Фильхо, номмо Чиева до'Орро, которой ты причащена, – признай!– У меня будет ребенок, – промолвила она тонким, надломленным голосом. – Я знаю, у меня будет ребенок. Ты лжешь! У меня нет Дара!– В этой лотерее нет правил, – заявил он. – Где написано, что Одаренная женщина не может быть способна к деторождению?– Нет! Я не Одаренная!– Одаренная. Больше я в этом не сомневаюсь.– Алехандро…– Нет здесь твоего Алехандро. Уехал к мамочке, плакаться. Да зачем он нам. Ведра? Мы с тобой прекрасно поймем друг друга. Так было всегда, так должно быть и впредь…Он стоял совсем рядом. Она кое-как поднялась на ноги, заметив на паркете кровавое пятно.– Отпусти… Сарио, отпусти меня! Он рассмеялся.– Разве я тебя держу? Граццо, уходи. И хорошенько подумай о том, что сейчас узнала.И тут она его ударила. Оставила на щеке кровавый след ладони и ногтей.Он не пытался остановить кровь, не ощупывал ссадины. Сел перед ней, скорчился (как слуга, как проситель) и ухмыльнулся.– Ты такая же, как и я.– Чудовище, – прошептала она, и в его глазах вспыхнули злые искорки.– Одаренный, – процедил он. – Ни больше ни меньше. Другой. И ты другая. Но между нами разницы нет. Разница лишь в том, что я узнал от Иль-Адиба, что нашел в Кита'абе…– Бассда! – воскликнула она. – Бассда, с меня хватит! – Она пошатнулась, схватилась за стул, опустилась на колено. – Кто бы ты ни был, я не такая, как ты. Ни малейшего сходства. И не будет… Никогда.Он встал, шагнул к ней, и она снова испугалась. Но он схватил ее вовсе не для того, чтобы до крови рассадить ножом пальцы, и не для того, чтобы показать царапину на ключице. Он толкнул ее к стене, прижал, распластал. Сааведра не подозревала, что он так силен.– Ведра, сейчас я тебя не люблю, – сказал он, дыша ей в лицо. – Нисколечко. Но мы одинаковы, мы связаны крепко-накрепко, наша Луса до'Орро – одна на двоих…Она вырывалась, мотала головой, но его рот неуклонно, безжалостно приближался и наконец коснулся капельки пота на ее верхней губе. И в поцелуе не было ни любви, ни желания, – только одержимость, только кипящая ярость художника, который сделал ставку на упрямство, высокомерие и чуждую компордотту. Который возмечтал вылепить из себя нечто иное, чем все, нечто большее. Любой ценой…Даже ценой жизни Раймона. Даже ценой верности Сааведры.Потом он ее отпустил. Со смехом отступил на шаг и даже не пытался увернуться, когда она плюнула ему в лицо.– Граццо, – сказал он. – Граццо мейа, номмо Матра эй Фильхо.Она плюнула под ноги, оттолкнулась от стены и, шатаясь, дрожа, пошла к двери. Ноги вдруг подкосились, и она вцепилась в косяк. Прическа рассыпалась, волосы упали на лицо. В прорехе на блузе виднелся след мужского ногтя, который не прикоснулся к ее телу, а только к окровавленной картине.– Мы одинаковы, – сказал Сарио. Она бросилась бежать. От него. От себя. * * * Сарио нахмурился. Она не удосужилась затворить за собой дверь, а то, чем он хотел заняться, требовало секретности. Он встал и почувствовал жжение на лице и вспомнил, что по щеке прошлись ее ногти. Кровь. Да, кровь была нужна – но не его, а Сааведры. И он ее получил.Он затворил дверь, запер на щеколду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118