Не изгнания врага — смерти и мести ищет душа моя за Веденею, за сына малого…
— А что Веденея? — насторожился Буян. — С нею случилось что?
— Что случилось, того точно не вызнать, — горько и сурово отмолвил Властимир. — Говорили мне, что жена моя в болотах с сыном моим вместе погибла. Мои слуги ей от погони уйти помогли, да только с нею невесть где и сгинули, а у меня волки все выпытывали, куда я велел ей отправиться… Они мне и солгать могли, чтобы я покоя не знал, тревогою сердце бередил. Надеялся я, что жива она, да теперь понял, что погибла.
Не зная, чем утешить друга, Буян пожал ему руку. Он не представлял, что бы случилось с ним, если бы исчезла Прогнева.
— А Веденея-то жива! — вдруг подал голос Ярок. Словно от удара, вскинулся князь.
— Жива? — воскликнул он, оборачиваясь на голос и порываясь ощупью найти сказавшего.
Под руку нырнула лохматая голова, похожая на голову дворового пса — такая же жесткая и кудлатая.
— Жива она, жива! И сын ее тоже! Мы их и впрямь у самых болот встренули, а оттоль она с нами уж отправилась.
— Где она? — Властимир за вихры подтянул говорившего к себе, почти дыша ему в лицо. — Говори, пес!
— У матери нашей, в лесной заимке, — молвил, морщась, Ярок. — Да ты не сумлевайся, княже, — леса там густые, тропки нехоженые, путаные, не то что человек — не всякий зверь пройдет. Мы никак семь дней вокруг бродили сторожей — караулили, на случай, если погоня на наш след выйдет… Да ничего не случилось страшного, вот мы и решили впотай от нее сами проверить, что с тобой и городом приключилося, — сама-то она и словом с нами не обмолвилась. Думали, прокрадемся, все разведаем и ей весточку отнесем, да только все по-иному вывернулось…
— Но если знали, что жива она, и, где сейчас, ведали, почему мне не сказывали? — тряхнул Властимир юношу за волосы. — Ведь понять могли, почуять, что меня мучило… Спросить, наконец! И почему к ней не отвели?
Сидящий на безопасном расстоянии Явор пришел на помощь брату:
— Ты на нас, князь, зла не держи — не по злобе мы то сотворили, а по неведению… Коли считаешь, что вина на нас, только изволь слово молвить: тут же, хоть ночь-полночь — мы в путь двинемся. Обернуться не успеешь — привезем ее тебе и с сыночком…
Морщась от силы, с какой Владимир все еще держал его вихры, Ярок готовно закивал, и понявший это князь отпустил юношу. Тот отполз, приглаживая встопорщенные волосы.
— Ну, так нам в путь собираться? — спросил он. — Мы пошли… И слова вымолвить не успеешь, как будешь опять с водимою своею…
— Нет! — вдруг яро выкрикнул Буян, вскакивая.
Все разом обернулись в его сторону. На лице Мечислава было недоумение:
— Али тебе очи застило, свет-Буян? Как же можно так?.. Двум людям мешать снова встретиться?!
— Нет! — повторил Буян, пристукнув по столу кулаком. — Никуда вы оба не пойдете ни сегодня, ни завтра, а только если я позволю. Не о том сейчас думу думать надобно.
— Но как же можно супругов разлучать? Ты о своей жене подумай! Как бы тебе пришлось невесть сколько с нею в разлуке жить. А князь…
— Будет жить! — рявкнул Буян, еще раз хватив кулаком по столу так, что подпрыгнула деревянная посуда. — Сиди! — Он резко рванул книзу локоть поднимающегося Властимира. — Сиди и слушай, что скажу я. И вы все слушайте и запоминайте мои слова… Князь будет один, как и я, как и ты, Мечиславо, коли с нами взаправду ехать решишься. Ничего, что разлука, что в мире неспокойно и любой жене лучше быть подле мужа-защитника, что Веденея князя своего за мертвого почитает, а он ее к сердцу прижать не может. На землю пришла беда — и не до любовных утех ныне. А что сердце в тревоге болит — так злее будет. Беспощаднее станет мстить врагам земли своей, Властимиру сейчас сила и твердость нужнее нужного, а женская жалость только руку слабит и сердце мягче делает. Нет, верно говорю: коли князь хочет край света от врага спасти, должен он не о Веденее думать, а только о войне. Я сказал!
И Буян сел, спокойный и самоуверенный, как всегда.
Все ждали слова Властимира. Близнецы и Мечислав заглядывали в глаза резанца, готовые выслушать его суждение. Князь раздумывал: лоб над белой повязкой прорезала морщина, рука сжалась в кулак.
— Вы решаете все, будто я уже не князь города Резани, — тихо промолвил он, — будто уже Буян стал его главой, а я лишь пустынник смиренный, что живет в чаще лесной, медом да акридами питаясь,.. Но сказал гусляр верно. Ничто не изгонит Веденею из сердца моего, а оно всегда со мною. И мне легче будет биться с врагом, если не буду знать, как она к ранам моим отнесется. А после победы — что ж, за град отомщу, врага побью, людей освобожу, а там — как боги решат… Слышал я — и без глаз люди живут счастливо… Одно плохо — не ведает она, что я жив, а до победы я ей на глаза не покажусь.
— А мы ей скажем, — готовно вызвались близнецы, — Вот наутро и выйдем. В ту заимку только мы да те, кто живет там, дорожку ведают. Подкрадемся неслышно, вызовем ее да и скажем, что жив князь!
— Про это, — Властимир осторожно притронулся к повязке, — не говорите! И будьте осторожны — за мной старые враги охотились. Псоглавцев на Резань друзья поверженного Змея науськали — за те пещеры мне мстили.
После его слов в доме установилась зловещая тишина. Буян тихо коснулся руки Властимира.
— Неужто снова Змей объявился? — выдохнул он.
— Змей не Змей, а те твари, коих они издалека вызвали… Ну, помнишь, когда собирались с богами нашими расправиться?
— Ой, верно ли сие?!
— Верно, Буян, верно. Я их видел тогда, в пещерах, своими глазами и сражался с ними. Они светлые, ровно лучи солнечные, только жар от них идет смертельный — никто сего жара выдержать не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27