— Племя уничтожено. У тебя старческий маразм, разум. Сказываются века.
— Ни к чему оскорбления. Подумайте сами, неразумные чувства, — по отечески ворковал разум. — Пауки убили десятерых. Вы помните нашу последнюю прогулку по тем местам?
— Помним. Мы еще гостили у Горных Тюльпанов, ели замечательный мед диких пчел. Народу-у-у было, не протолкнуться. Как все помещались, плато-то маленькое… Ой, разум ты наш разумненький, правда твоя. Многочисленно племя Горных Тюльпанов, не уничтожишь его, убив десятерых.
— То-то же. Но проучить пауков надо, не хочется вам, а надо.
— А мы причем? — стушевались чувства. — Ты старший, разумный. Тебе все карты в руки.
— Гнев хозяину проявить надо, страшный и яростный. Потом остыть и простить этих трясогузок. А без вас в этом деле мне не справится. Придется объединиться. Только вы не очень сильно расходитесь. Чай не маленькие, не утихомиришь вас потом.
— Да мы потихоньку, — чувства собрались с силами.
—52-
Пауки били поклоны, они боялись. Как, оказалось, страх посетил их не напрасно. Разум слегка недооценил степень, с которой могут «не очень сильно расходиться» чувства, а они разыгрались не на шутку. Глаза Верзуна налились кровью, лицо стало серым, рот открылся для яростного крика воина, но звук превратился в огонь. Он опалил ближайших пауков, восьмирукие не смели поднять головы.
Верзуна трясло, он готов был сжечь лежащие перед ним тела, превратить в пыль жалкие создания. Глаза заливал пот, руки дрожали, гнев разгорался в нем с невероятной силой. Чувства разбушевались, они стали неподвластны разуму. Холодный разум сделал логическую выкладку, по всем параметрам получалось, чувства не остановить. Проанализировав несколько вариантов поведения, разум решил переждать бурю.
Могучий нелюдь издал страшный рык, мышцы напряжены, в руках невесть откуда взявшаяся молния. Молния блеснула и пропала в потемневшем от гнева небе, гром ударил в свой гигантский барабан. Он топнул ногой, от ступни заветвилась трещина. Сначала тонкая, она все расширялась, пока не достигла дерева на котором мирно спал Шаман.
После того, как Шамана покинула Морковка, торопясь, поклонится грозному Верзуну, беднягу сморил нежданный сон. Словно кто-то проник ему в голову и заставил уснуть на самом интересном месте, когда-то нечто подобное ощутил на себе маленький гном Ро. Дерево покачнулось, и Шаман упал на землю. С криком вскочил он, сонный не понимающий что происходит, готовый рвать и метать. Потом крылатый мужчина на миг замер. Протер глаза, посмотрел, снова протер и стал «рвать когти» подальше от опасного места, потому что увидел перед собой свой ночной кошмар. Громадный мужчина размахивает руками-кувалдами, лицо его серое, словно изваянное из камня, из ушей валит дым, волосы искрятся. Вдобавок ко всему перед ним лежат Пауки, не шевелят ни единой из рук, явно мертвые. Сейчас он поднимет руку, дотянется до Шамана, и ой…страшно. Он бежал, кричал до хрипоты, старался спастись. Через какое-то время вспомнил, что за спиной крылья, расправил их. Ощутил, как сквозь перья проникает ветерок, воспарил к солнцу. Его ждали. Десять крылатых кругами летали над лесом, не решаясь взглянуть вниз. В их птичьих мозгах гнездилась мысль, что они что-то потеряли. Это важно, неизвестную пропажу необходимо было отыскать, но первоначально надо вспомнить, что она из себя представляет. Только увидев взлетающего Шамана, крылатые люди вспомнили, о чем забыли. Они плакали и обнимали своего Шамана. Потом они улетели. А внизу, под деревьями плакал маленький паучок под номером сто двадцать пять.
Тлж, Гее и Лина с Селеной благоразумно спрятались под высокой сосной, стоящей на самом дальнем краю опушки. Они сидели тихо, словно маленькие серые мышки. Гее закрыл глаза, перед ним возникло лицо Авра, брови нахмурены, пухлые губы поджаты. Казалось, возлюбленный сердится. Но почему, ведь он не сделал ничего плохого? А что вспоминал не так часто, как хотелось бы, так и обстановка не всегда была самая подходящая. Лицо Авра стало четче, губы зашевелились. Гее безмолвно прочитал по ним: «Где мама Рипа?». Открыл глаза. Он оставил маму в лесу, неподалеку от опушки, подозрительно напоминающей эту. Только бы она не попалась под руку Верзуна, зашибет и не заметит. Гее покосился на Селену, хорошо, что Авр не явился сестре, и так проблем достаточно.
Ангрий в восхищении смотрел на серое от гнева лицо Верзуна, особенно поражали красные глаза нелюдя с невероятно яркой золотистой обводкой вокруг зрачка. Облик настоящего Верховного Повелителя, не жалкая подделка, вроде погибшего вампира. Такому не стыдно и подчиниться, склонить перед грозным владыкой голову. Однако, будущий Верховный Повелитель слишком разошелся, может ненароком зашибить своего верного слугу, будущего советника, получателя богатых даров. Может Земля и переживет такую потерю, но никак ни Ангрий. Оборотень попятился к одному из деревьев, собираясь спрятаться, ощутил звериным чутьем, место занято. В длинном прыжке вознесся на толстую ветвь старой липы, забрался повыше и притих.
Корделия прижимала к себе кошку. Только они непоколебимо остались стоять возле бушующего мужчины. Кошка царапала ее нежные руки, старалась вырваться, убежать подальше, но девушка крепко держала любимицу. Она понимала, часть ее силы заключена в пушистом дымчатом комке. А сейчас ей понадобятся вся магическая энергия. Ее подруги сбежали, Пауки раболепно просили пощады, даже невозмутимый оборотень, похоже, праздновал труса. Что оставалось делать бедной девушке? Только попытаться пробиться в разум любимого мужчины, воззвать к чувствам и вытащить из темного уголка разум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77