А там, где Мякищи, водораздел был, весь лесом заросший, посреди же него — озеро великое. В Снежном Поле высокотравье было, не то что ныне. Видно, гораздо теплее было. Здесь, где мы сейчас сидим, река текла, поболее Смолинки, и остров этот куда выше глядел. Крепость тут поставлена была с дозорной башней. Только сгинуло все это. Великие огни вижу, пожары кругом, смрад и дым черный. И сеча великая. С полуночи войска текут там, как темная вода, и за собой все жгут и изничтожают, и так год за годом. Я ведь не только простор вижу, передо мною и время, как свиток берестяной, разворачивается. А на севере — словно плащ померклый разметался, точно тень легла надо всем. И солнца ведь нет, а тень и среди ночи видна. Смекаешь, от кого тень падает?
Мирко слушал, и перед взором его вставали страшные картины. Уж не те же ли видения грезились ему, когда он смотрел в костер после схватки на болоте? Старик будто угадал его мысли.
— Да ведь тебе подобное виделось, сам рассказывал. Знать, не всегда бусина чудеса да зеленые края кажет. Получается, что позади нас черно было, а впереди, может, и еще чернее станется, и ждать того долго не придется. Да только кто-то будет ждать, кто-то и радоваться даже будет, а кто и не станет дожидаться, — молвил старик не очень понятно. Неясно было, куда он определил себя и Мирко. — О тени с севера я еще не все сказал, да погожу пока. Я ночи не страшусь. Не ночи бояться следует, но тени. Теперь вот это, — он взял в руки по мечу: роскошный дар старосты — в правую, простой, но изящный и тем одним прекрасный лангсакс — в левую. — Волькские клинки. Только Куланов меч много древнее. — Он положил оружие обратно на стол — рука старика не могла долго удерживать такую тяжесть. — Я потому знаю, что всяких клинков немало перевидал. Это в Сааримяки они ни к чему, а в иных местах, хоть вольков здесь и триста лет как нет, все про каждый нож знают, не то что такой меч, всех хозяев тех мечей поименно назовут. А этому лет пятьсот будет, не меньше. Но ведь как сохранился! Да, Кулан хоть всю память родовую и растерял, а как железо ручным сделать — не хуже меня знает. Более ничего сказать не могу: герой ли сей меч в руках держал, или висел он для украшения, или, может, злодей какой им владел — того прочесть нельзя: Кулан, видать, если следы какие и были, все затер.
Сей же лангсакс, — со знанием дела молвил Реклознатец дальше, — сотворили недавно, лет двести, вряд ли больше, с тех пор минуло. Медный круг — это, по-вашему, по-мякшински, колесо солнечное, а камни, что на круге, на деле должны быть один златой, другой серебряный, третий же — черный. А значат они три солнечных порога: рассвет, сумерки и полночь. Вольки по таким камням о судьбе гадают, только как, того я уж не знаю. Носить, однако, можешь его смело, — заключил колдун. — Оборотнева сила не всякое железо подчинит, а уж тот, кто им владел, и вовсе оборотнем не был. О нем, однако, дальше речь. Что ж ты молчишь, ничего не спрашиваешь?
— Не о чем спрашивать покуда — ты сам все говоришь, что я знать хочу. Только для меня главное — не меч, и даже не бусина.
— И до главного дойдет, — ответил колдун. — Коли так, слушай еще. Гусли эти тоже от вольков, знаю. Только в руки брать такие не доводилось. Но уж коли довелось, должен я их послушать, а они меня.
С этими словами Реклознатец взял гусли и осмотрел их любовно и осторожно, как воин осматривает меч, а ювелир — дорогой и тонкий обруч. Затем старик поставил их так же, как давеча Юкка, прикрыл глаза и тронул струны. Поплыли дивные звуки. Но были они не волшебными и чарующими, как в бусине, и не похожи на тот перелив, что сумел извлечь Юкка Антич. Это была целая песня без слов: грозная, мужественная и печальная — последняя песня великой битвы, из которой не суждено вернуться никому, в которой не может быть победы. В избу словно ворвался дым от бесчисленных факелов и пожаров осажденного города, бряцание оружия, зловещий его лязг и скрежет, гулкие удары стенобитных орудий, боевые призывы защитников крепости и гортанные крики врагов, грохот обрушивающихся крыш и башен, стон последнего павшего воина и… зловещая, пустая тишина, которой все завершилось, в которую все кануло, точно в небытие.
Колдун благоговейно положил гусли на место.
— Вот так выходит, Мирко Вилкович, — проговорил он тихо. — И люди не помнят ничего, и камни старые рассыпаются, и горы в землю уходят, а гусли — их вольки арфою называют — знают, хоть и не видели ничего.
— Дядя Реклознатец, — вспыхнул Мирко. — Научи гуслями владеть, хоть самому малому научи. А там я уж сам как-нибудь, зимой времени достанет…
— Этими? — прервал его на полуслове колдун. — Нет, — покачал он головой, — за этим не ко мне идти надо, а к тому народу, что такую красоту сотворил. Если, конечно, есть еще у вольков такие мастера, — добавил он и замолчал — ненадолго, чтобы хлебнуть кваса—в горле у старика пересохло.
Меж тем на остров — это теперь стало заметно — опускались сумерки. «Интересно, а горел бы серебряный камень по-особому в сумерки, если бы он был серебряным?» — подумал Мирко, глядя на клинок с солнечным колесом. Он не поленился, поднялся с лавки, положил в печь еще дров, чтобы колдуну не было зябко. Снаружи творилось все то же, будто кто раздувал на северо-западе без устали огромные мехи. Мирко выглянул за дверь и впустил набегавшегося по острову Пори. Кони возвратились на двор, сами зашли в стойло, холодное, но надежно закрывающее от ветра, и стояли теперь там, будто дремали. Знали, что завтра предстоит им долгий нелегкий путь. Ворона по-прежнему не было видно. Мякша вернулся в избу. Колдун тем временем достал молока, сыра, хлеба, холодного мяса и поставил все на стол, убрав перед тем волшебные и дорогие вещи — свои и Мирко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157