Потом мы затопим всю эту кряжскую котловину злобой, она начнет здесь пухнуть, расти, выливаться в окрестные леса и реки и все снова утонет во мраке злобы и страха! Как это было когда-то давно, когда пылали костры, когда свист пули обрывал стон, когда…у-у-у!!
— Зачем все это? — Сергей Иванович не столько осознал, сколько всем своим нутром почувствовал сильнейшую опасность. Не смотря на незатихающую боль в голове, он весь внутренне собрался. В голове нервно пульсировала только одна мысль:
— Надо что-то делать! Что-то делать!
— Зачем? — Шалфей Горюныч задумался, — Зачем? Мы просто хотим, чтобы снова на земле появился океан злобы, чтобы каждый желающий мог зачерпнуть в этом океане злобы полное ведро и нести его, не боясь пролить или расплескать. Чтобы теплый летний дождичек вызывал раздражение, чтобы веселый смех всегда обрывался злобным окриком, короче, чтобы все стало как раньше. Как при злых и свирепых царях. Чтобы стреляли в безоружных людей, чтобы по городам и селам бродили толпы нищих и голодных людей и сотнями, нет, тысячами умирали от голода и холода! Чтобы люди боялись животным страхом протянуть умирающим руку с куском хлеба! Нет, вы только представьте себе, — Шалфей Горюныч отчаянно замахал руками, — Злоба в чистом виде напоминает самую обычную воду с голубоватым отливом. Вышел человек из дома в прекраснейшем настроении, ты незаметно плеснул на него этой водичкой — и готово! Настроение у него испортилось, злоба душит, кулаки чешутся! Улыбка встречного человека вызывает у него чувство отвращения, бешеной ненависти! И как маленький горный ручей, который, сбегая с гор, превращается в могучий водопад, так и злоба от нескольких капель становится бурным мутным потоком, который все смывает на своем пути, — Шалфей Горюныч уже не замечал сидевшего перед ним учителя. Глаза его горели, руки тряслись, щеки покрылись яркими пунцовыми пятнами. Он вытянул дрожжащие руки вперед:
— Вы, вы, вы… видели океан?! Сергей Иванович, океан? Настоящий океан с его безбрежной ширью, с его волнами-горами, багровыми закатами и жуткой черной глубиной? Нет? Жаль…Но все это не идет ни в какое сравнение с океаном злобы, когда тот катит свои волны из края в край, от человека к человеку и так по всему свету! По всему свету!!
Сергей Иванович устало мотал головой. Все ему стало казаться каким-то кошмарным бредом, наваждением, которое должно вот-вот кончиться, но неизвестно почему все не кончается. Потом это стало казаться ему палатой в сумасшедшем доме, хотя Сергей Иванович твердо знал, что в таких домах только врачи ходят в белых халатах, а не больные. А тут — все наоборот.
— Да, — продолжал Шалфей Горюныч, — Вот, я вижу, поднялась крутая океанская волна и католики темной Варфоломеевской ночью режут гугенотов. Мелкая рябь на воде — это сжигают на кострах ведьм и обезумевшая толпа ревет и беснуется при виде яркого пламени! А вот и черные глубины океана — это лагеря смерти. — Шалфей Горюныч замолчал. Глаза его расширились и остекленели, нижняя губа тряслась и с нее на пол стекала желтая тягучая слюна.
Он несколько секунд стоял неподвижно, будто оцепенел от ужаса черных глубин. Но потом тряхнул головой и весело глянул на Сергея Ивановича:
— Не утомил ли я вас? Нет? — он хотел еще что-то добавить, но тут резко, истошно завыла сирена и над пультом замигала огненно-желтая надпись «Авария с цветком!» Шалфей Горюныч подбежал к пульту, стал лихорадочно нажимать на все кнопки подряд, стараясь ликвидировать аварию, но все усилия были тщетны. Надпись над пультом становилась все ярче и ярче, а сирена завыла так, что у Сергея Ивановича все внутри похолодело.
— Горит! Горит цветок!! У-у-у!! — Шалфей Горюныч заскрипел от злобы зубами и несколько раз стукнул кулаком по пульту, — Это же катастрофа!! Пожар можно потушить лишь имея полный ускоритель злобы, а он совершенно пуст!!! — он так взглянул на Сергея Ивановича, что, казалось, этим взглядом он хочет испепелить учителя. Резко, неожиданно распахнулась дверь и на пороге ускорителя показался бледный и трясущийся Цеппелин:
— Шеф! Злоумышленники повредили внутренний аварийный пульт. Накопитель пуст. А все, что в него попадает, моментально испаряется!
— Знаю! — сквозь зубы процедил Шалфей Горюныч, — Сейчас будет взрыв! Горит цветок. Мы сможем еще некоторое время продержаться, если прокачаем ускоритель! Вытолкай быстро этого учителя — недотепу в ускоритель!
Цеппелин схватил учителя в охапку и быстро вытолкал его в тот самый подвал, из которого Сергей Иванович совсем недавно выбрался. Дверь за ним моментально захлопнулась.
— Прокачать ускоритель! — Цеппелин повернул аварийный рубильник и в комнате сразу же поднялся легкий ветерок. Он быстро усиливался, а в самом ускорителе быстро превратился в самый настоящий ураган.
— Хорошо! — Шалфей Горюныч криво усмехнулся, — Продержимся! Время есть! Еще не все цветки горят! Вызывай всех сюда, пока не поздно!! Все должны вернуться до взрыва!
* * *
Варежкин пришел в себя и долго не мог сообразить, где же это он находится. В голове все гудело, в желудке все урчало от голода и почему-то сильно болели кисти рук. Он осторожно приоткрыл глаза и увидел, что стоит на большой поленице дров и привязан к столбу. На шее у него висела табличка с надписью «колдун». Варежкина аж передернуло.
— Если ты, Джон, прибил этого колдуна до смерти, я и тебя сожгу с ним вместе! — Буагильбер был необычайно зол и искал на ком бы эту свою злобу сорвать.
— Сэр Бриан! — раздался со стены голос Фрон де Бефа, — Побыстрее запали костер со своим колдуном и поднимайся на стену. Черный Рыцарь повел своих разбойников на приступ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22