Он ведь живет рядом с Каспи тридцать лет, видел всех, кто ходил к соседу, а Каспи этот — личность темная, я узнавал: он есть в картотеке, пять лет назад вышел из тюрьмы, сидел за сутенерство.
— Допустим, ты прав, — согласился Беркович. — Но не вижу, как твое мнение может помочь делу.
— Боря, — тихо сказала Наташа. — Ты хочешь сказать, что если человек видел убийцу, нет способа заставить его сказать правду?
— Интересно, какой? Пытать его, что ли? — спросил сержант. — Способ только один: доказать, что человек лжет. Тогда его можно привлечь за лжесвидетельство.
— Ну так докажи! — воскликнула Наташа. Беркович и Ялон одновременно хмыкнули и пожали плечами.
— Наташенька, — сказал сержант, — посиди несколько минут в машине, я осмотрюсь немного. Поговори с Моди, он знает массу историй…
— Хорошо, — кивнула Наташа, поняв, что жених вовсе не собирается складывать руки, как ей сначала показалось. Ялон раскрыл дверцу машины, и Наташа села на переднее сидение.
Беркович подошел к двери дома Каспи, но тело уже убрали, а прибывшие медики и полицейские натоптали так, что обнаружить чьи-нибудь следы было затруднительно. Да и смысла не имело; сержант понимал, что единственная возможность сдвинуть следствие с мертвой точки — это добиться, чтобы Бени Бармин назвал имя убийцы. Если, конечно, Ялон прав, и все обстояло именно так, как описал эксперт.
Беркович пересек узкую нейтральную полосу и подошел к забору, отделявшему участок Каспи от такого же точно участка, принадлежавшего Бармину. Попробовал пальцем краску — действительно, забор недавно покрасили, прошло не больше двух-трех часов. Однако ни у забора, ни в пределах видимости Беркович не обнаружил ни ведерка с краской, ни кисти. Видимо, Бармин закончил красить еще до прибытия полиции, и поспешил убрать инструмент. Куда?
Сержант опустился на колени и увидел на песчаной дорожке следы краски — кто-то шел здесь с ведерком, из которого капало. Следов было несколько; судя по всему, Бармину пришлось по меньшей мере три раза наполнять ведерко. Беркович пошел вдоль следа и пришел к небольшому сарайчику, дверь которого была распахнута. Внутри стоял старый мотоцикл и лежали на полках инструменты. Пятилитровая емкость с краской стояла у входа, а рядом валялось небольшое, меньше литра, ведерко. Малярная кисть была аккуратно опущена в емкость с растворителем. Можно было сделать вывод, что Бармин спокойно закончил красить, вернулся с пустым ведерком в сарай, помыл кисть и опустил ее в растворитель, а потом отправился домой. Человек действовал так, будто ничего не произошло, и это говорило против версии Ялона.
Беркович вышел из сарая и пошел по следам обратно. Пройдя почти две трети пути, он остановился, вгляделся в след и пошел обратно, вглядываясь в расположение капель краски. Он вернулся к сараю и минуты две постоял в задумчивости. Потом кивнул сам себе и решительно направился к дому Каспи.
Бени Бармин, мужчина лет пятидесяти, лысый как колено, мрачно сидел на кухне и смотрел, как эксперт Хан заполняет бланки протоколов.
— А, сержант! — встретил Хан Берковича. — Поговорите с этим господином, а то его придется отпустить, он утверждает, что ничего не видел.
— Сержант! — воскликнул возмущенный Бармин. — Я действительно ничего не видел! На каком основании меня тут держат? Я буду жаловаться!
Беркович уселся на стул и минуту смотрел на Бармина, не отрываясь. Тот забеспокоился.
— Послушайте, сержант… — начал он тоном ниже.
— Нет, это вы послушайте, — резко сказал Беркович. — Вы знаете имя убийцы, а он, не исключено, тоже вас видел, и потому ваша жизнь в опасности…
— Чушь, — буркнул Бармин. — Не давите мне на психику, сержант.
— Давить вам на психику будет суд, — пожал плечами Беркович, когда будет судить вас по обвинению в лжесвидетельстве.
— Чушь! — повторил Бармин.
— Видите ли, — сказал сержант, — я докажу на суде, что вы сегодня солгали. Хотите, скажу — как? Вижу, что хотите. Так вот, вы несколько раз наполняли ведерко, когда красили забор. Точнее — три раза. Два раза вы шли от забора к сараю и обратно медленным и равномерным шагом — это легко видно по следам. На третий раз вы тоже направились к сараю медленно, расстояние между каплями было небольшим. Но на половине пути вы вдруг перепугались и побежали к сараю, делая огромные прыжки. Расстояние между каплями, падавшими из ведерка, увеличилось втрое! Любой эксперт посчитает это доказательством. Что же вас так напугало? Если бы вы просто увидели, как некто убил соседа, вы бы спрятались за ближайшее дерево, переждали и потом вызвали полцию. Но вы пустились наутек — значит, убийца увидел вас, и вы подумали, что он захочет убрать свидетеля. Вы и сейчас так думаете. Вот почему вы не сообщили в полицию. И вот потому я говорю, что ваша жизнь в опасности.
— Можно подумать, что полиция сможет меня защитить, — опустил голову Бармин.
— Сможет, — твердо сказал Беркович, — если вы скажете правду. Мы возьмем убийцу, и вы будете в безопасности. Итак9
— Менахем, — буркнул Бармин. — Фамилию его я никогда не знал, а кличка у него Кролик, потому что у него длинные оттопыренные уши…
Полчаса спустя Беркович прощался с Наташей на пороге ее дома. Довез их Моди Ялон, предложил подбросить и сержанта, но Беркович, поблагодарив, отказался.
— Ну как вечер? — спросил он. — Жалеешь, что отвлеклась от спектакля?
— Что спектакль? — улыбнулась Наташа. — Ты сыграл лучше, чем все эти актеры, что дрыгались на сцене.
— Ах, так все-таки дрыгались! — картинно возмутился Беркович. — А ты говорила…
— Могу я изменить свои показания? Или ты и меня привлечешь к суду за лжесвидетельство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37