— Как пожелаешь, — проговорил Рассуман.Ценнайра впилась ногтями в руку Каландрилла. Колдуны окружили шкатулку. Чёрные халаты кандийцев перемешивались с яркими одеяниями джессеритов; их спины скрыли шкатулку. Каландрилл чуть не задохнулся от миндального запаха; воздух дрожал, переливаясь голубым и серебряным. Солнце закатилось за Кхарм-Рханну, небо покраснело, но в комнате было по-прежнему светло от колдовского света. Затем наступило молчание, плечи колдунов опустились, свет погас, запах миндаля развеялся. Кто-то хрипло произнёс:— Клянусь всеми богами, Аномиус обладал огромной силой.Очен возразил:— Но мы его расколдовали.— Надо торопиться, — сказал Рассуман и повернулся к Ценнайре. — Мы сняли заклятие со шкатулки, но с этого момента начинают ослабевать заговоры, кои поддерживают в тебе жизнь. У тебя мало времени. Я молю Бураша, чтобы тебе его хватило.Ценнайра молча кивнула, не сводя широко раскрытых глаз со шкатулки. Холодный пот выступил у Каландрилла на лбу. Зайти так далеко и потерять все из-за того, что не хватит времени! Дера! Неужели Аномиус все ещё мстит? Пересохшим ртом он хрипло воскликнул:— Так поторопимся!— Далее мы не можем вам помочь, — пробормотал Рассуман. — Надеюсь, боги на вашей стороне.— Истинно.Вазирь-нарумасу уже стояли вокруг. Очен взял Ценнайру за руку. Каландрилл встал рядом, прижимая её к себе. Послышался речитатив. Темнеющая комната колыхнулась, вспыхнула, стала превращаться……в зал заседаний в Анвар-тенге. Брахт и Катя отшатнулись, когда из воздуха перед ними образовалось семь фигур. На их вопросительный взгляд Каландрилл поднял руку и повернулся к Очену.— Сколько времени у нас осталось? Что делать?— Я не знаю. — Очен осмотрелся. Остальные вазирь-нарумасу уже суетились, выполняя приказы Зеду. — Боюсь, немного. Хоруль, Аномиус продумал все далеко вперёд. Надо действовать быстро, без колебаний.— Ты хочешь сказать, что мы можем проиграть? — Каландрилл крепче прижал к себе Ценнайру. Девушка молчала, словно, приняв решение, полностью отдала себя в руки судьбы. — Что даже сейчас… — Он прикусил язык, а затем спросил: — Не можете ли вы выиграть время?— Нет, — коротко ответил Очен. — После того как заклятия сняты, их нельзя вернуть. В таких делах возврата назад нет… Здесь бывает только удача или поражение… Для тебя тоже найдётся дело.— Для меня? — Каландрилл покачал головой, ничего не понимая. — Говори, я все сделаю. Только что я могу? Несмотря на все твои уроки, я не понимаю той силы, что находится внутри меня.— Любовь вообще трудно понять.— Любовь? — Каландрилл нахмурился, ответ показался ему загадочным. — При чем здесь любовь?Ценнайра застонала и содрогнулась. Он посмотрел на неё — она была бледна, смуглая кожа её стала пепельного цвета, в широко раскрытых глазах стояла боль, из них текли слезы, зубы стучали. Она вновь застонала, стискивая руки на груди, и едва слышно пробормотала:— Колдовские чары уходят…— Дера! Нет! — Каландрилл прижал её к себе, взывая к той силе, которая была в нем, и к Молодым богам, умоляя их не причинять Ценнайре боль, дать ей время.Загадочная сила его никак себя не проявила, боги тоже молчали. Ценнайру трясло как в лихорадке, она остывала, словно жизнь покидала её.Очен крикнул:— Быстро! Пора действовать. Освободите стол.Множество рук потянулось к посуде, но меч Брахта и сабля Кати оказались быстрее. Тарелки, чашки, графины — все попадало на пол, тонкий фарфор разлетался на мелкие кусочки. Вино текло как кровь. Вазирь-нарумасу начали распевать, другие рисовали на дереве древние символы, которые тут же начинали гореть, испуская запах миндаля.— Раздевайся, — приказал Очен.Ценнайра дрожащими онемевшими пальцами попыталась развязать шнурки, расстегнуть пуговицы. Катя выхватила из ножен у Брахта кинжал, грубо оттолкнула Каландрилла, вспорола Ценнайре тунику и разрезала рубашку. Каландрилл распахнул разрезанные одеяния и схватил Ценнайру за руки. Катя, встав на корточки, быстро стащила с неё ботинки и нижнее бельё.— Положите её.Очен подтолкнул Каландрилла к столу, указывая на пиктограмму на крышке. Каландрилл положил Ценнайру на дерево. Свет, испускаемый колдовскими знаками, переливался в капельках пота на её обнажённом теле. Глаза Ценнайры распахнулись, губы зашевелились — Каландрилл склонился к ней ухом.— Я люблю тебя, — пробормотала она, — я не сожалею, что бы ни…Голос её смолк, глаза закрылись, уголки губ опустились.— Нет! — закричал Каландрилл. — Ты не можешь! Ты не должна умирать!— Она жива. — Очен отпихнул его и склонился над распростёртым телом. Руки его совершали загадочные пассы, оставляя за собой светящийся след. Он касался её губ, груди, лба. Вазирь-нарумасу, стоя вкруг стола, продолжали напевать речитативом. Каландрилл услышал голос Очена:— Это самое трудное. Трудное для нас, страшное для тебя.— Страшное?.. — Каландрилл мотнул головой, отгоняя вопрос — времени для слов не было. — Что я должен делать?Очен покосился на Ценнайру, словно убеждаясь, что жизнь ещё не покинула её, и быстро заговорил:— В. тебе есть сила, превосходящая магию вазирь-нарумасу. Ты её любишь, и это сейчас самое главное.Каландрилл бессильно пробормотал:— Я тебя не понимаю.— И не надо. Действуй! — приказал Очен. — Твоя должна быть рука, коя вытащит у неё из груди то, что вложил туда Аномиус. Твоя должна быть рука, коя вернёт ей живое сердце.Холодный пот потёк у Каландрилла по лицу, по спине и груди.— Я не смогу, я не умею, я не хирург. Дера, я её убью.— Ты должен! — Очен схватил его за запястье, узкие глаза его метали искры. — Ненависть лишила её сердца и превратила в зомби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136