Иначе у нас появится ещё один сильный противник.— Сможет ли Аномиус найти нас, если он на свободе? — спросил Каландрилл.— Возможно. Мне кажется, что Аномиус обладает большой силой, так что я бы хотел знать точно, где он. Если же он начнёт испытывать нетерпение, то лучше его успокоить, сообщив ему такие новости, какие он желает услышать. Аномиус должен быть уверен в том, что Ценнайра по-прежнему занимается возложенной на неё миссией.— И ты готов довериться ей? — Голос Брахта был полон сарказма.— Мой бог поручился за её искренность, — возразил Очен, не обращая внимания на недовольное бурчание кернийца. — Я ей доверяю. Но ради тебя я предлагаю, чтобы она воспользовалась зеркалом под твоим бдительным оком.— Но тогда Аномиус нас увидит, — возразил Брехт. — ты же знаешь, что он видит при помощи этого проклятого зеркала.— Он увидит только то, что покажем ему мы, — усмехнулся Очен, как ребёнок радуясь тому, что ему удалось обыграть кернийца. — Мы все будем при этом присутствовать, мы все будем слушать, что говорит ему Ценнайра. — Он помолчал, довольно улыбаясь — Брахт явно ничего не понимал. — Не забывай, — усмехнулся он, — я тоже колдун, и неплохой.— Загадками ты говорить умеешь, — пробормотал Брахт с недовольным выражением на лице, понимая, что Очен играет с ним.— Мы будем невидимы, — заявил вазирь, — все, кроме Ценнайры.Озорно улыбаясь, Очен замолчал.— И он ничего не узнает? — осторожно спросил Каландрилл. — Не почувствует наше присутствие?— Нет, — все ещё широко улыбаясь, покачал головой Очен, словно ему доставляла удовольствие мысль, что он проведёт другого колдуна. — Зеркало — это только средство связи, в нем видно только то, что и в любом другом. Не более того. Он увидит лишь Ценнайру и комнату, в которой она будет находиться.Каландрилл согласно кивнул, Брахт помолчал, поджав губы и недовольно поблёскивая глазами. Катя опять примирительно сказала:— Неплохой план.Керниец, сидевший подле неё, что-то проворчал, пожал плечами и принялся точить клинок, давая понять, что не желает участвовать в дискуссии.— Значит, договорились, — произнёс Очен. — В Ахгра-те Ценнайра станет нашим шпионом.— Когда это произойдёт? — спросила она.— Я полагаю, завтра мы будем там, — бодро заявил Очен, — так что завтра.Ценнайра кивнула, не произнеся ни слова, хотя страшно испугалась; она не сомневалась в том, что Очен сделает их всех невидимыми и проведёт Аномиуса, но за себя не была уверена. Сможет ли она не выдать себя колдуну? Ведь стоит тому почувствовать предательство как он тут же уничтожит её. Ценнайра посмотрела на Каландрилла и поняла, что, как и прежде, вовсе не хочет умирать, только теперь — по другим причинам. В то же время она чувствовала решимость отдать всю себя их делу. Она сделает все, что скажет ей Очен, даже если это будет стоить ей жизни. Странное это было ощущение. До сих пор она не знала альтруизма.Девушка почувствовала прикосновение и повернулась. Каландрилл улыбался ей, и она поняла, что чувства её отразились у неё на лице: «Бураш! — с удивлением подумала она. — Неужели я так изменилась? И что меня изменило: Хоруль или любовь?» Каландрилл коротко дружески пожал ей руку и пробормотал.— Ничего не бойся.Она кивнула, ощущая на себе неодобрительный взгляд Брахта, сидевшего по другую сторону костра, и сказала:— А я боюсь.— Доверься Очену, — произнёс Каландрилл, — и Молодым богам.— Хорошо, — согласилась Ценнайра, но не могла не вспомнить слова Хоруля: на Молодых богах лежат ограничения, кои человек понять не в силах. Он также сказал, что Фарн становится сильнее. По телу её пробежала дрожь. Снова начали досаждать сомнения — Аномиус ведь тоже по-своему служит Фарну, а раз уж она окончательно перешла на сторону Каландрилла, то, значит, выступила против Безумного бога. Посему Фарн может дать Аномиусу знать о том, что она его предала.Каландрилл убрал руку. А Ценнайре так хотелось, чтобы он гладил и успокаивал её. Она настолько нуждалась в участии, что, не будь рядом Брахта, который неодобрительно смотрел на неё через огонь, и Кати, сидевшей с загадочным лицом, она бы бросилась к Каландриллу и прижала его к себе. «И что потом? — спросила себя Ценнайра. — Обнимет он меня или оттолкнёт?» Она сдержала вздох, готовый сорваться с губ, и вперила взгляд в костёр, борясь что есть мочи со страхами и разочарованиями, овладевшими ею, когда Каландрилл принялся ремонтировать упряжь и доспехи.На тёмном небе звезды были подёрнуты принесёнными свежим ветром облаками, сквозь которые лишь время от времени проглядывала луна. Как неприятный привкус, в ночном воздухе ощущалось вездесущее присутствие ужаса. Каландрилл боролся с ним заклятиями, коим научил его Очен, но ужас креп день ото дня, с каждой лигой, приближавшей их к схватке. По сравнению с величием их цели смятенные чувства Каландрилла казались мелочью, и все же он не мог не желать успокоения. Но каким-то шестым чувством он понимал, что не познает его до тех пор, пока Ценнайра не вернёт себе сердце и не станет вновь смертной. «Если это удастся, — думал он, — все будет хорошо».Каландрилл сделал последний стежок и отложил работу, зевая. В лагере стояла тишина, лишь изредка нарушаемая вздохами животных и потрескиванием хвороста в костре. Брахт и Катя уже спали, завернувшись в одеяла, а котузены — кроме часовых, ходивших по периметру бивака, — лежали тёмными молчаливыми тенями на земле. Очен спал несколько в стороне ногами к костру. Ценнайра не шевелилась, но вряд ли она спит, подумал Каландрилл. Он посмотрел на девушку и слабо улыбнулся. Если она видела его улыбку, то не подала вида, и он растянулся на земле, всем своим существом ощущая огромное расстояние, разделявшее их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136