— Оставить твой труп здесь на съеденье воронью?Брахт поднялся на руки и колени, хрипя сквозь стиснутые зубы:— Лошадям… нужен… отдых.Колдун вновь ткнул в него пальцем, и он застонал и упал навзничь, плотно обхватывая грудь руками и поджимая колени, весь дрожа от боли. Каландрилл закричал:— Хватит! Не забывай о предсказании! Реба говорила, что мы связаны воедино, Брахт и я. Без него я не доберусь до Тезин-Дара!— Именно, — согласился Аномиус, несколько успокаиваясь. — Так что посади его на лошадь. Но запомни, наемник, если еще будешь пререкаться, то узнаешь, что такое настоящая боль. Страшная боль!Брахт что-то прохрипел, медленно поднимаясь. Колдун опустил руку. На лбу кернийца проступили крупные капли пота. Каландрилл помог ему встать на ноги и подойти к лошади. Брахт вставил ногу в стремя и перевалился через спину лошади столь же неуклюже, как и Аномиус несколькими мгновеньями до этого. Каландрилл передал ему поводья и вдруг заметил его хмурую улыбку. Он открыл было рот, чтобы спросить у Брахта, в чем дело, но тот покачал головой и кивнул в сторону коня Каландрилла давая понять, чтобы он без лишних вопросов садился в седло.Каландрилл подчинился, отметив про себя, что Брахт специально злит колдуна. Что он надумал?— Вперед! — приказал Аномиус бодрым голосом. — К переправе.Меж деревьев к реке Ист спускалась тропинка, проложенная лесорубами, на ней был навален еще не убранный лес. Чуть ниже они увидели самих лесорубов и помахали в ответ на их бодрые приветствия, продолжая спускаться по редеющему лесу к лугу с пасшимися на нем овцами. Подле грубо сколоченных овчарен стояли домики пастухов. К полудню путники добрались до деревянных строений у реки, из труб которых в теплый воздух лениво поднимался дым. Впереди текла Ист, самая широкая река на их пути; вдоль ее берегов стояли тяжело груженные лесом баржи. Паром был северней, и они направились прямо к нему, не обращая внимания на постоялые дворы и харчевни, где, казалось, собралась большая часть населения. На их просьбу переправить их на другой берег бородатый кандиец, убивавший время на дамбе за трапезой, состоявшей из хлеба и мяса, в компании с приятелем, потягивавшим эль, заявил, что ему нужно два человека на лебедку. Аномиус взглянул на Каландрилла, давая ему понять, чтобы тот показал деньги, и молодой человек вытащил один варр и бросил его паромщику.— Возьми своего приятеля, — приказал он, удивляясь властности своего голоса, — он может выпить и позже — и лучше, с такой-то платой.Кандиец попробовал монету на зуб, с любопытством посмотрел на них, пожал плечами, отставил тарелку и быстро направился в ближайшую таверну.Они спешились и завели лошадей на паром. Брахт, казалось, уже пришел в себя и с бесстрастным лицом смотрел на север, где на скале угрожающе возвышался Нхур-Джабаль. Каландрилл наблюдал за ним молча, чувствуя, что Брахта зародился какой-то план, и пытаясь отгадать, что же он задумал. Аномиус нетерпеливо топтался на месте, хотя Каландрилл и не мог бы сказать от чего — от нетерпения или тревоги?Вскоре появился кандиец в компании еще одного человека. Втроем они прыгнули на паром и, не проронив ни слова, потянули за лебедку, медленно выводя паром из дока. Теперь и Каландрилл с тревогой смотрел на город, опасаясь как кавалерии, так и колдовства. Паром раскачивался на волнах, медленно продвигаясь вперед; вода равномерно плескалась о борта, лебедка поскрипывала, отсчитывая долгие минуты переправы. Берег и дома на нем, казалось, застыли на месте, словно паром застрял на середине реки в ожидании колдунов и солдат. Но постепенно берег стал приближаться. Паром подходил к причалу. Под молчаливым взглядом кандийцев путники вывели лошадей на помост, слегка замочив ноги.Отсюда были хорошо видны отроги Кхарм-Рханны и перевал; покрытые лесом склоны были темно-зелеными, а Шемме блестела на послеполуденном солнце. Вот он — выход из Кандахара. Аномиус стал забираться на мерина.— Может, перекусим? — спросил Брахт. Колдун сердито повернулся к кернийцу.— Опять за свое?— Я бы перекусил, — настаивал Брахт. — Путь долгий, а я плохо переношу голод.Аномиус угрожающе поднял руку, но передумал и вдруг улыбнулся.— Позже, когда доберемся до перевала.Брахт посмотрел туда, где вершины поднимались к солнцу, и пожал плечами, не собираясь садиться на коня.— Помни, — пробормотал Аномиус с деланным дружелюбием, — что если ты от меня отдалишься, то впадешь в агонию.Он забрался наконец на своего сивого мерина, пришпорил его и поскакал легкой рысью. Каландрилл повернулся к Брахту.— Дера, неужели ты опять хочешь боли? Ты специально его злишь?— Я устал подчиняться. — Брахт усмехнулся и запрыгнул на лошадь, не дав Каландриллу других объяснений.Тот тоже забрался на коня и поехал вслед за ним, беспокоясь, уж не помрачился ли у кернийца рассудок от колдовских штучек Аномиуса?За поселением, которое путники миновали, начинались поля, и они поехали быстрее; дорога вилась среди огражденных участков, постепенно поднимаясь в гору. Аномиус пришпорил мерина, и тот пошел галопом; Брахт догнал одетого в черный халат колдуна.— Не так быстро, — посоветовал он. — Загонишь лошадь. — И, словно бы в подтверждение этих слов, осадил своего коня, не слушая колдуна. — Уставшая лошадь ни на что не годна, — продолжал он. — Полегче.Вместо ответа Аномиус повернулся в седле и опять наставил на него палец. Каландрилл предупреждающе крикнул, но Брахт уже откинулся назад, едва удержавшись в седле. Зубы у него стучали в оскале, лошадь отпрянула назад. Аномиус опустил руку, и Брахт мешком повис в седле, его лошадь трясла головой и протестующе всхрапывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177