— Не задерживайтесь, — посоветовал он, пожимая им руки и кивая в сторону дочери. — Мы попрощались, и я бы не хотел затягивать расставание. Да не оставят вас боги. А святые отцы Вану пошлют вам всю возможную поддержку. Да будет победа вашей!Глаза его влажно блеснули, но, выходя из столовой, он держал голову высоко и ни разу не обернулся. Катя с тоской смотрела ему вслед.— Он прав, — произнесла она низким голосом. — Поехали.— Истинно. — В голосе Брахта прозвучала неподдельная забота. А затем, ткнув пальцем в Каландрилла, он со смешинкой в голосе сказал: — Только вот сначала позаботимся о внешности нашего преступника.Он прошептал ей что-то на ухо, Катя кивнула и отправилась на кухню. Брахт, широко улыбаясь, поманил Каландрилла за собой в комнату. Тот послушно пошел следом, гадая, что задумал Брахт. Каландрилл был черен от загара, как и Брахт, а черты лица его потеряли прежнюю юношескую нежность. Теперь, хоть и тонкие, они стали резче, как у настоящего мужчины. Глаза его, некогда огромные, сейчас, после стольких дней, проведенных посреди океана, приобрели привычку прищуриваться. Плечи его раздались, и он казался выше. От начитанного мальчика в нем не осталось ничего. Теперь он опытный меченосец, и впечатление это подчеркивалось поношенными кожаными бриджами и висевшим на поясе мечом. Он настолько изменился, что при беглом взгляде, как в случае с Дарфом, его было не узнать. Но, присмотревшись, любой обнаружил бы в нем много общего с разыскиваемым преступником. Выцветшие волосы его явно указывали на лиссеанское происхождение и, очень походившие на пышные гривы отца и брата, сразу же бросались в глаза.Брахт словно читал его мысли:— Тебя выдают волосы. Если бы не они, то ты вполне бы сошел за моего сородича. Так что…Эффектным жестом он вытащил из кармана свою покупку. Это оказался не подарок для Кати, а маленькая аптечная баночка с густой черной жидкостью. Каландрилл сразу узнал краску для волос, которой дамы, иногда и честолюбивые мужчины прикрывают седину в волосах.Вошла Катя с дымящимся кувшином воды.— Сюда, — сказал Брахт, указывая Каландриллу на стул подле умывальника. — Торговец, который продал мне эту краску, утверждает, что она покрасит даже самые белые волосы.Катя лила воду на его длинные волосы, а керниец намазывал их желеподобной массой и расчесывал, чтобы она распределилась равномерно. Закончив, он бросил Каландриллу полотенце. Когда волосы немного подсохли, Брахт вновь расчесал их и связал сыромятной тесемкой в конский хвост, как у него. Вытащив из своей сумки небольшое зеркальце из полированного металла, он протянул его Каландриллу, и тот увидел перед собой настоящего кернийца с черными, как вороново крыло, волосами.— Постарайся говорить с легким акцентом, — посоветовал ему Брахт. — А если возникнут сомнения, скажешь, что полукровка: мол, мать лиссеанка, а отец из рода Асифа.С одной стороны, конечно, смешно, что они воспользовались хитростью Рхыфамуна, но сейчас это могло оказаться им на руку, и Каландрилл, изо всех сил стараясь говорить с акцентом Куан-на'Фора, поблагодарил товарища.— Прекрасно, — одобрил Брахт. — Ты запросто сойдешь за меченосца. К тому же ни в одном из вердиктов не говорится, что с тобой два спутника. — Он обернулся к Кате, хвастаясь своей работой: — Ну как?Катя кивнула.— Два настоящих меченосца. Уж никак не принцы.— Истинно. — Брахт ухмыльнулся. — К тому же, когда ты рядом, мужчины вряд ли будут смотреть на нас.Катя улыбнулась, но так коротко, что Каландрилл понял: она печалится из-за разлуки с Текканом больше, чем ему поначалу показалось. Ей, видимо, редко, а скорее всего, никогда еще не приходилось расставаться с отцом.— Итак, — живо сказал он, — теперь я полукровка из Куан-на'Фора. Вперед, на мою родину!— Истинно!Брахт подхватил свои сумы, бросил Каландриллу его мешок, взял Катю под руку, и они вышли из комнаты. Катин вьюк был уже приторочен к седлу, так что они рассчитались и без дальнейших проволочек вскочили в седла.Солнце прошло совсем небольшой путь по небу, а они уже выезжали через северные ворота Альдарина. Для стороннего наблюдателя они были тремя обыкновенными наемниками, свободными как ветер, отправляющимися на поиски заработка. Глава девятая Северная дорога бежала вдоль побережья сначала к Бессилю, потом к Эрину с его судоверфями, а оттуда к крепости Ганнсхольд. Восточная — связывала Альдарин с Секкой, а дальше с Гаймом и собратом Ганнсхольда — Форсхольдом. Здесь, у Ганнских отрогов, кольцо прибрежных городов замыкалось. Эта дорога была главной сухопутной артерией Лиссе, по которой двигались все торговые и почтовые караваны, а временами маршировали и армии. Тракт был хорошо оборудован: с дренажем и покрытием из больших каменных плит, на которых от бесконечных повозок, телег и экипажей даже осталась колея. Она была неглубокой. Ремонтные работы на ней проводились тем городом, внутри чьих границ она проходила. Границы эти отмечались пограничными камнями. Земля между ними считалась ничейной и относилась к тому или иному городу только в силу тяготения к ним ферм и хуторов, которые продавали в нем свои товары и покупали то, что не производили сами.Именно по этой дороге и отправились три путника, ибо была она кратчайшей между Альдарином и Ганнсхольдом. И хотя и ждало их на ней немало населенных пунктов, где Тобиас уже мог расклеить портреты Каландрилла, скорость для них сейчас была превыше всего и потому возложили они все надежды на хитрость Брахта.Они мчались без передыху. Темп задавал конь кернийца. И еще задолго до того, как солнце склонилось к горизонту, Альдарин исчез из виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155