И на руке твоего Кари была ведьмина лента, повязка из змеиной кожи.
Внезапно Джесса вскочила:
— Нет. Всё совсем не так. Мы должны верить Кари.
— Я ему не верю.
— А я верю! Прошлой ночью я всё обдумала. Он мой друг, Хакон, а я почти об этом забыла. Вокруг нас кто-то плетёт волшебную паутину, заставляя не верить друг другу; мы все запутались в ней и должны немедленно её разорвать! И первый шаг к этому — освободить Кари. Идём со мной, Хакон.
Он испугался:
— Я не могу!
— Потому что ты раб.
— Конечно! Почему же ещё? Джесса села рядом с ним:
— Боги, Хакон, мы же можем это изменить. Вулфгар может всё изменить.
— Зачем ему это нужно?
— Мы спасём ему жизнь, и ты перестанешь быть рабом.
— А если не спасём? Если он умрёт?
— Тогда это уже не будет иметь значения. Наша жизнь не будет стоить и двух медных монет. — Джесса исподлобья посмотрела на него. — Хотя ты можешь остаться в стороне. Никто ведь не знает, что ты что-то знаешь. Но у тебя, Хакон, появился шанс изменить свою жизнь! Если ты действительно этого хочешь.
Она знала, что задела его за живое; он долго молчал, прежде чем ответить:
— Конечно хочу.
Джесса внимательно на него посмотрела. Потом сказала:
— Ты можешь достать мне лошадь?
— Сейчас?
— Сейчас. Мне нужно скорее возвращаться. Я тебя подожду, только ты поторопись.
Хакон посмотрел на хлипкие деревянные стены сарая.
— А как насчёт зверя?
— Ему сюда не пролезть.
— Но ты же пролезла!
Джесса усмехнулась:
— Да. Но тварь сюда не пойдёт. Ей нужен Ярлсхольд, а не ваш сарай. Кроме того, — она достала два ножа, — у меня есть вот это. И знаешь, я люблю их всё больше и больше.
Взяв тарелку и кувшин, Хакон встал. Возле двери он, смущаясь, обернулся.
— Нам нужно две лошади, — сказал он.
Глава двадцать пятая
И застыла рука, что доныне благодать неустанно творила и желанья твои исполняла.
Когда Джесса проснулась после короткой дремоты, Хакон запирал дверь; он присел на солому рядом с ней:
— Пошли. В поле ждут две осёдланные лошади. Я их вывел потихоньку, никто не слышал. Все ушли спать.
Джесса устало села и натянула поверх его рубашки свою, грязную, потом — затвердевшую от грязи кожаную безрукавку.
— А вот накидки для тебя нет.
— Ничего, переживу. У тебя есть гребень?
Из небольшого свёртка, который держал под мышкой, Хакон достал деревянный гребень со сломанными зубьями. Джесса, морщась, расчесала свои спутанные волосы, потом быстро заплела две длинные косы.
— Вот так лучше. Показывай дорогу.
Небо было тёмным, сине-серым, на востоке его закрывала густая пелена облаков. Постройки фермы казались чёрными коробками; вокруг было тихо, только собака на цепи, увидев Хакона, заскулила.
— Тихо! — прошипел он. Собака нехотя послушалась. Хакон вывел Джессу во двор.
— Сюда.
Они пулей пробежали через двор, выскочили за деревянные ворота и по дороге добежали до одинокого дерева, возле которого щипали траву две лошади. Неподалёку паслись овцы. В полной тишине было слышно, как они срывают и жуют траву.
Джесса и Хакон вскочили на лошадей — тех самых лохматых лошадок, которых она уже видела, подумала Джесса, — и повернули на юго-запад, в темноту. Они молча проехали через пастбища, распугивая овец, и спустились с холма, осторожно объезжая валуны и пересекая вброд широкие ручьи.
Небо потемнело. Грозовые облака закрыли звёзды, поднялся ветер, играя гривами лошадей.
— Опять дождь, — сказала, оглядываясь, Джесса.
— А может, и снег. — Сухая рука Хакона болталась, как тряпка, но он этого не замечал.
Они скакали галопом. Хакон сказал:
— Нас будут искать.
— Завтра.
— М-м. Остальных лошадей я выпустил. Долго на ферме провозятся, пока их поймают.
— Правильно. Только нам нужно думать о том, что впереди, а прошлое пусть остаётся в прошлом.
— Тебе хорошо говорить.
Она промолчала, понимая, что он прав. Беглому рабу очень повезёт, если удастся сохранить себе жизнь. Джесса виновато сказала:
— Спасибо за одежду.
Он пожал плечами:
— Надеюсь, блохи тебя не очень кусают.
Джесса перестала чесаться и взглянула на него:
— Я думаю, им ужасно понравилась перемена обстановки.
Добравшись до более пологих холмов, они поехали быстрее; копыта лошадей глухо стучали по земле. Через несколько часов вдали показались крыши Ярлс-хольда, из которых в тёмное небо поднимался лёгкий дымок.
Джесса остановила усталую лошадь:
— Пусть пока попьют. Мне нужно подумать.
Среди густых зарослей папоротника звенел ручей.
Вода в нём была холодна как лёд; это была талая вода, сбегающая с гор, в ней не водилась рыба и не росли растения, она с громким журчанием перекатывалась с камня на камень, образуя шапки белой пены. Когда Джесса легла на живот и тоже стала пить, ледяная вода обожгла ей горло и грудь; плеснув немного воды себе в лицо, она обтёрла его рукавом. Теперь она чувствовала себя готовой к бою. Хакон осторожно зачерпнул воды здоровой рукой. Но, не донеся её до рта, выплеснул.
— Слушай! Лошади! Мгновенно оба прижались к земле.
Стук копыт раздавался со стороны Ярлсхольда. Отряд всадников. Джесса хорошо видела, как они проехали, чёрные тени во тьме. Всадники перебрались через ручей и поехали на восток. Она заметила, что все они хорошо вооружены, у каждого к седлу было приторочено копьё.
Джесса встала:
— Держу пари, я знаю, куда они поехали.
— Куда? — тревожно спросил Хакон.
— Искать мои останки. — Джесса фыркнула от смеха.
Хакон недоверчиво на неё посмотрел:
— Джесса, это не смешно! Ты знаешь, что мы почувствовали, когда услышали… то, что нам рассказали? Такая наступила тишина, женщины заплакали. Тебя все очень любят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124