А, впрочем, была – не была!
Словно сквозь толщу воды Торой слышал топот ног во дворе, крики, шуршание сена, доносящийся сквозь резкие порывы ветра стук грабель и вил, раскаты грома, хлопанье оконных створок. Звуки эти удалялись и таяли, точнее, на самом деле, они оставались рядом, но волшебник больше не хотел их слышать – он пытался нащупать источник враждебной Мощи.
Под внутренним взором деревня выглядела, разумеется, иначе – вот тревожные красные сполохи – это взволнованные люди мечутся во дворах. Вон мягкое зелёное свечение, озарённое оранжевыми отблесками – это в загонах тревожно топчется скотина, предчувствуя стихию. Вот голубое мерцание в нежных переливах бирюзы и тёмных разводах пепельных бликов – это вскипающая перед грозой река. А вот, далеко на горизонте, там, где чёрно-изумрудным цветом вспыхивает лес… Да, точно! Это уверенное лилово-фиалковое сияние и есть тот самый колдовской натиск – чужая, до крайности упрямая и сильная Воля, что упрямо гнала на здешние земли бушующую стихию! Вот по аметистовой полоске прошло волнение – всплеск тёмно-фиолетовых волн – стало быть, даже из своего далёка ведьма заметила противника. Сильна, сильна… Интересно, каким ей видится Торой? Белым? Чёрным? Жёлтым?
Волшебник мягко устремил свою Силу навстречу прогневлённой колдунье. И чего, спрашивается, было бежать, если сейчас сам раскроешься, покажешь, где спрятался? Впрочем, рядом Гелинвир, а потому оставалась надежда, что неведомая колдунья примет Тороя за здешнего мага.
Люция, наконец, оторвала взгляд от распахнутого окна и реющих в темноте белоснежных занавесок. Девушка растерянно посмотрела на возмутительно безучастного к происходящему волшебника. Он был сосредоточен и неподвижен, а по бледным вискам меж тем катились мелкие капли пота. Колдунка, которая уж точно не относилась к числу бестолковых барышень, сразу поняла, что к чему. И тут же, словно в подтверждение её правоты, за окнами стих ветер, стремительно летящие тучи застыли, и даже гром больше не разбивал своим треском волглое небо.
Люди на улице замерли, не понимая, что творится – из прорехи в низких тучах к свинцово-серой реке протянулась, да так и замерла, кривая огромной молнии. Ослепительный свет залил деревню. Молния не гасла. Даже гром не гремел, и тяжёлые грозовые облака не меняли своих очертаний. Ветер стих, а непогода застыла, будто нарисованная. Впрочем, деревенские не стали ломать голову над этой странностью – мало ли чего природа учудит – пользуйся заминкой, да спасай своё добро.
А вот старая Ульна – не будь дура – сообразила, в чём дело. От старухи не укрылось побледневшее от напряжения лицо черноволосого гостя, бормотанье его спутницы: «Надорвётся дурень, как есть надорвётся. Беда. Ой, беда!!!», и остановившаяся, словно по чьему-то высшему велению, стихия.
– Ай, да чудеса! – Закачала бабка седой головой.
С улицы ворвался взлохмаченный Илан и сразу кинулся к Торою. Однако не добежал – понял, тут не до него – притулился в сторонке и жалко захлопал испуганными глазищами.
– Ну, чего сел! – Прикрикнула на паренька ведьма, – На вот, растирай, да поживее!
На колени мальчишке упал мешочек с сушёной травой и маленькая деревянная ступка. Внучок зеркальщика засопел и принялся старательно тереть в ней сухие стебли неведомых трав.
Торой слышал приглушённые голоса людей, какие-то скрипы и постукивание, но понять, кто и о чём говорит, не старался… Вскоре же многочисленные звуки стали менее суетливыми, а тревожные красные сполохи сменились ровным малиновым свечением, волшебник догадался – люди закончили уборку драгоценного сена и успели разбежаться по домам. Вот стукнула дверца сеновала, глухо щёлкнул засов, а потом и вовсе наступила тишина.
Отражать чужую безумствующую Силу, неуёмно рвущуюся вперёд, было очень непросто. Магу казалось, будто он удерживает тяжёлую дверь, в которую ломится разъярённый силач. Собственно, именно такой образ он себе и выдумал (а чего выдумывать – всё затвержено ещё на первых уроках магии) – так было легче справиться с натиском ведьмы. Вымышленная дверь тряслась от сокрушительных ударов, неведомая колдунья обладала прямо-таки ужасающей мощью. Она рвалась вперёд, силилась разрушить преграду, выпустить стихию на волю, растоптать, растерзать неведомого нахала, вознамерившегося мешать её планам. Торю совершенно не к месту вспомнилась любимая шутка Золдана про неудержимую силу, которая встречает на своём пути непреодолимую преграду… Да, сегодняшнее противостояние весьма красочно живописало этот каламбур.
И всё-таки то была настоящая битва, только противники не стояли лицом к лицу, не размахивали грозным оружием, а пытались одолеть друг друга при помощи собственных магических Сил. Никогда в жизни волшебнику не доводилось участвовать в таком поединке.
– Пусти! – Истерично и пронзительно закричало Нечто глубоко в сознании, упрямо пытаясь пробить волю соперника. – Пусти, скотина!
Торой дёрнулся, и этого оказалось достаточным для того, чтобы перевес сил сместился в пользу колдуньи. Где-то далеко, в мире людей, на крыши деревенских домов обрушился поток воды, а небеса расколол оглушительный гром.
– Ну, уж, нет! – Рявкнул маг. – Чтобы какая-то ведьма…
Он не закончил и устремил вперёд всю Силу, что имел.
Голову прострелило острой болью. Перед внутренним взором стремительно промелькнуло искажённое ненавистью лицо, скрытое растрепавшимися и мокрыми от пота волосами:
– Пожалеешь. – Пообещал напоследок полубезумный охрипший от усилия голос.
А потом неизвестная колдунья (которую Торой так и не успел толком разглядеть) отступила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181