Эльфы – прекрасные ораторы и при желании могут заговорить кого угодно. Я думал, так же будет и в разговоре с Ителью – приду, рассыплюсь в комплиментах, осторожно всё выведаю, вызнаю. Но она без долгих уговоров всё рассказала. Да и с кем ещё ей было поделиться, как не с эльфом? Тогда я впервые пожалел, что оказался в своё время таким надменным дураком. А ещё понял – вот она, любовь, протяни руку и дотронься. К сожалению эта любовь не могла мне принадлежать, хотя и была такой же вечной…
Оказалось, неизвестная мать бросила новорожденную Итель на окраине леса. Наверное, девочка погибла бы от голода или ещё какой напасти, а там, глядишь, стала бы безутешной малюткой-баньши, но её подобрала ведьма. Эта же ведьма её воспитала, да ещё и научила многому такому, чего не знали даже наставники пустыни. Итель говорила, будто тайну её крови наставница вызнала по одному тому, что девочка никогда не болела и всегда была слишком красива, даже в том возрасте, в котором каждый подросток становится нескладным и прыщавым. Ну и другие безделицы, вроде стремительно заживающих ран да привязанности животных.
Конечно, обо всём этом Рогону знать было нельзя. Итель очень любила его, а потому понимала – эта её любовь не продлится долго, когда-то придётся уйти, а как бросить того, кем живёшь? Десять-пятнадцать лет и он начнёт стариться, болеть, а она так и будет молодой и прекрасной. Сказать ему правду, признаться? Тогда Рогон сам её бросит. Нет, не потому, что лефийка, а потому, что не позволит ей страдать и видеть как медленно угасает любимый человек. Он никогда бы не допустил для неё такой жуткой участи. И вот Итель не зала, как поступить – то ли махнуть на всё рукой, соврать и принять-таки предложение, то ли бежать, пока не поздно. Мне было её жаль. Жаль эгоистичной эльфийской любовью. А потому я предложил ложь. Она согласилась, поскольку хотела услышать именно это.
Они остались вместе. А я наблюдал со стороны и понимал, что всё больше и больше теряю голову. Это было совершенно недопустимо. Я старался реже с ними видеться, чтобы не выдать себя. И, наверное, не выдал. Во всяком случае, мне кажется, она не догадывалась. Впрочем, я не уверен.
А потом произошло многое другое – попытка Рогона призвать Совет к единению с чернохитонщиками, изгнание, в которое он отправился без сожаления, но с горечью о провалившейся затее. И отшельничество в Кин-Чиане, в самой чаще леса, куда влюблённая пара удалилась, чтобы отдохнуть от всех и вся. Закончилось же всё тем, что я совершил глупость. Это произошло так…
Аранхольд и Эйлик – однокашники Рогона по Академии – попросили устроить им встречу. Разве я мог предвидеть, чем обернётся эта безобидная просьба? Конечно, нет. Для этого следовало быть старше и умнее… Но мне исполнилось всего двадцать, и я был непроходимым дураком. В итоге, созданная мной итоге молния-попутчица привела этих двоих в кин-чианскую чащу.
Как потом оказалось, честолюбивый Аранхольд, предложил Рогону поднять восстание против Совета. Это был хитрый и беспроигрышный ход. В том случае, если бы Рогон согласился. Он ведь пользовался огромным уважением в Гильдии, а значит за ним бы пошли. Да только мой друг был не таков и, конечно, отказался. Да ещё и в словах не постеснялся. Он не жаждал власти, а потому не собирался воевать и идти против Совета.
Тогда-то его и убили. Да, да, не смотрите на меня так недоверчиво. Арнхольд пырнул его без всяких затей ножом в спину, пока Эйлик умело отвлекал разговорами и спорами. Тут самое смешное и горькое в том, что маг, он всегда готов к нападению другого мага, но никогда не бывает готов к нападению человека. То есть, не ждёт он, что друзья-волшебники пырнут ножом под рёбра, да ещё и в спину…
Мы с чернокнижником кин-чианцем появились, когда всё уже случилось – Эйлик едва не надругался над Ителью, а Аранхольд умертвил Рогона. Фиалка (так мы её называли) была похожа на безумную. Я и вправду боялся, что она тронется рассудком. Но, к счастью, наш кин-чианский друг по имени Зен-Зин (эх, и смешные у этого народа имена) оказался очень хорошим чернокнижником. Он умел воскрешать. Только ведь колдовство, это не магия, нельзя кого-то исцелить, не пожертвовав при этом собой или кем-то ещё. Нужен был жертвенный. И, конечно, я вызвался передать свою жизнь Рогону. Ну, всё-таки эльф… Как и следовало ожидать, Итель встретила эту идею без восторга. Она, хотя и была такой же юной, как я, на деле оказалась гораздо дальновиднее.
Фиалка сама щедро поделилась жизнью с возлюбленным. Отдала столько, сколько потребовалось. Возможно, будь она старше, скажем в возрасте трёхсот лет или больше, то и умерла бы, но… этого не случилось. Она выжила и даже не утратила бессмертия. Зато навсегда потеряла молодость. Нет, конечно, не состарилась за считанные секунды, просто, её красота обрела человеческую тленность. Это прозвучит дико, но, полагаю, день, когда она избавилась от своей вечной молодости, стал для неё самым счастливым».
* * *
Алех замолчал, грустно глядя на угли догорающего камина. Трагичность рассказа заставила благоговейно присмиреть даже непоседливую торопыгу Люцию. Колдунка зябко поёжилась и поёрзала на подлокотнике Тороева кресла. Девушке не терпелось услышать продолжение рассказа, но она не решалась поторопить эльфа, которому каждое слово и без того давалось с трудом. А ведьмак, как назло, не спешил заново вести речь. Тороя это безмолвие, судя по всему, тоже устраивало, во всяком случае, он явно не торопился узнать продолжение. Маг обдумывал и взвешивал уже услышанное и, судя по насупленным бровям, мысли его были, ой, какие безрадостные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181