Чернокнижники же ковыряются в воспоминаниях своих жертв безо всякой щепетильности, вытряхивая и выворачивая наизнанку разум беспомощного перед их Силой человека.
Низложенный маг лихорадочно огляделся, ища, куда бы определить Илана. В двух шагах от мостовой, на счастье волшебника, оказалась засыпанная снегом скамья, на неё-то он и положил – почти швырнул – завёрнутого в одеяло и беспробудно спящего мальчишку.
Да, теперь чародею хоть что-то стало ясно. По их следу идут двое и один из них чернокнижник. Чернокнижник этот никак не мог взять след своей жертвы, но каким-то образом сумел ухватить её сознание. Вполне возможно, что вместе с чернокнижником шёл некромант, поскольку именно некромант мог бы отыскать пульсацию чужой Силы и направить усилия колдуна в нужном направлении. Тороя и Илена маги не почувствовали скорее всего потому, что мальчик спал, скованный колдовскими чарами, а низложенный волшебник уже давно не имел отношения к магии. Но ведьма… Да, она стала лёгкой добычей для преследователей, в особенности со своим неумением закрываться от чужого колдовства. Отыскать бодрствующую колдунью в спящем городе – дело не хитрое. Да и наследили они второпях в таверне – будь здоров. Уж, наверняка, несколько длинных волосков из каштановой косы остались лежать на подушке. Опять же полотенце со следами крови и отвара, которым Люция врачевала свою рану, впопыхах оставили валяться где-то в комнате… Торой был абсолютно уверен, что девушка спросонья швырнула свою повязку куда-нибудь рядом с кроватью, решив сперва одеться. А по крови искать – проще некуда. Да и в последний раз ведьма использовала свою Силу именно в «Перевёрнутой подкове». Там она готовила зелье, там воспользовалась колдовским огоньком…
Низложенный маг мысленно обругал себя за беспечность. Удружили они колдунам. Ещё как удружили. Ну, ладно, ведьма – глупенькая девчонка, которая и колдовать-то толком не умеет, не то, что следы заметать, но он-то! Он-то, куда смотрел, детина великовозрастный? Почему не спросил, забрала ли она повязку? Почему даже не вспомнил и беспечно положился на здравомыслие перепуганной девчонки? Добро бы, сам был магиком недоучкой… Вот, что делает с волшебником долгое отсутствие практики…
Торой досадовал исключительно на себя. Ведь именно из-за его неосторожности Люция теперь стояла посреди улицы, пока кто-то безжалостно переворачивал её воспоминания, пытаясь добраться до неведомой сути. Волшебник снова встряхнул девушку, надеясь, что незнакомый чернокнижник не успел ещё проникнуть глубоко в сознание своей жертвы. Однако колдунья не пошевелилась, она уже совсем не замечала своего спутника.
Маг глубоко вдохнул ледяной воздух вперемешку со снежинками. Паниковать нельзя. Бежать с Иленом прочь тоже – всё равно, раскрутив клубок воспоминаний Люции, преследователи нагонят беглецов в два счёта. Но и позволять безнаказанно копошиться в разуме своей спутницы не следовало – если чернокнижник докопается в воспоминаниях девушки до имени Тороя, тому можно прощаться с белым светом. Собственно, чужак, судя по всему, был не очень опытен в подобных делах – хороший чёрный маг не орудовал бы столь грубо, он мог вообще перевернуть память жертвы с ног на голову, но сделать это гораздо быстрее, и не так открыто. Здесь же, похоже, трудился новичок, трудился беспринципно и поспешно. А обмануть новичка – дело несложное и благодарное.
Мысли эти пронеслись в голове Тороя цветным хороводом. Итак, надо было действовать. С детства маг помнил наставления Золдана о том, что самый лучший способ вывести человека из ступора – совершить неожиданный поступок. Если чужак не проник в сознание своей жертвы достаточно глубоко, хватало простой пощёчины, но в данной ситуации требовалось нечто, гораздо более действенное.
– Люция, – Торой взял лицо девушки, искажённое мукой, в ладони, – Люция, ты меня слышишь?
Он очень надеялся, что ведьма слышит, поскольку, если она сейчас не среагирует на его спокойный, ровный голос, это будет означать только одно – что-либо предпринимать уже слишком поздно.
Безмятежный, лишённый интонаций голос вошёл в сознание молодой колдуньи только потому, что в нём начисто отсутствовали эмоции. Девушка судорожно кивнула, не чувствуя самой себя. Собственно, ей казалось, будто её самой уже нет. А как ещё прикажете себя чувствовать, когда самое естественное – собственные мысли – вам не подчиняются?
– Слушай внимательно, – прежним спокойным голосом продолжил маг, – Посмотри мне в глаза. Ты меня видишь?
Люция силилась отрешиться от мелькающих в голове образов, которые терзали её разум, силилась освободиться от чужого присутствия, но не могла. Ведьма собрала остатки воли в кулак, судорожно вздохнула и попыталась сосредоточиться на просьбе Тороя. Странно, но усилие подействовало – перед глазами у колдуньи прояснилось, и она смогла-таки увидеть устремлённый на неё взгляд спутника, даже рассмотреть иней на его ресницах и снег в чёрных волосах.
Девушка кивнула.
– Люция, что ты видишь? – Торою надо было доподлинно знать, что она действительно видит его, а не попросту кивает от безысходности.
– Иней. – Шёпотом выдохнула девушка. – У тебя на ресницах иней.
И тут, понимая, что нельзя больше терять ни мгновения – ещё пара секунд и колдунья снова растворится в безотчётных фрагментах собственной памяти – маг бережно, даже нежно, вытер холодными ладонями мокрые щёки ведьмы и коснулся замёрзших губ осторожным поцелуем. Волшебник почувствовал вкус талого снега, судорожное дыхание колдуньи, её растерянность и смятение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181