— Это сильно упростит мне всю пергаментную работу. — Он раздраженно грохнул «Свод мук» на обсидиановый стол.
— Ну, я вроде как волен идти туда, куда мне захочется. Отыскивать толпы потерянных душ, большие толпы. Всегда лучше, если есть приличная масса навостренных ушей, чтобы выслушать мое сообщение. — Мысли Брехли Треппа неуклонно отплывали обратно к его миссии. — По-моему, это всегда самая трудная часть. Убеждаться в том, что достаточное количество людей готово выслушать Благие Вести, находить людей, которые больше всего в них нуждаются. Вот почему я здесь, понимаете? У вас здесь, внизу, просто изумительный материал. Всюду, куда ни глянь.
— Валяй, валяй дальше, — насмехался ментагон Пудин.
— Нет, правда. — Пламя проповедничества вспыхнуло в голове у Треппа. — Вот посмотреть, к примеру, на вас. Вы сильный и в то же время нежный — мои плечи замечательно заживают. А какой у вас очаровательный профиль! — Трепп вздрогнул, взглянув на полную жутких клыков пасть. Конечно, в его словах имелось некое отклонение от истины, зато оно могло обеспечить нужный результат. — Кроме того, у вас есть чувство ответственности. Однако, имея все это в плюсе, можете вы честно сказать, что вы счастливы?
Бешмет был поражен. Неужели этот парень никогда не сдавался?
— Счастлив? — задумался Пудин. — Ну, насчет счастья я, должен признаться, никогда особенно не задумывался. Всегда бывало слишком много работы.
— Не так много профессионального народа вроде вас действительно имеет время, чтобы хорошенько задуматься. А теперь, если бы вы прямо сейчас смогли отвлечься всего лишь на несколько минут, я прочел бы вам несколько пассажей, которые очень бы вам помогли. Будьте анге… э-э… дьяволом и передайте мне, пожалуйста, такую маленькую красную книжечку из моего мешка.
Пудин уже встал на копыта и проделал полпути по камере, когда вдруг понял, что происходит.
— Эй, ты что делаешь? А ну прекрати!
Рыча, демон схватил с обсидианового стола стопку пергаментов и «Свод мук», после чего, яростно грохнув дверью камеры, нашел себе покой и уединение снаружи.
— Как у тебя это получилось? — спросил Бешмет.
— По-моему, не очень-то и получилось, — посетовал Трепп. — Я должен отсюда выбраться. Я обещал Алкану обратить…
— Ну-ну, теперь можешь эту бредятину бросить. Он ушел.
— Какую бредятину?
— Да всю эту чешую с миссией от богов. А кто такой на самом деле этот Алкан? Откуда он взялся?
Брехли Трепп указал пальцем на потолок.
— Знаешь, тебе уже нет смысла на этом настаивать. Просто признайся — в конечном итоге так будет проще.
— О чем ты говоришь…
— Послушай, мы все испытываем адскую вину, когда впервые понимаем, что получили. И смущение тоже. Но клянусь, это, по крайней мере, лучше, чем быть вроде него. Мы меньше мук переносим. — Бешмет указал на третье тело, болтающееся рядом на стене, — бессознательное, сплошь покрытое ожогами и царапинами. — Да, нам таким образом приходится вину всю вечность нести, но чем раньше ты признаешься, что ты сдельщик, тем…
— Кто я, прошу прощения?
Качаясь, Бешмет попытался пододвинуться поближе к Треппу, горя любопытством.
— За что ты здесь, а? Какова твоя сделка? Валяй, можешь мне рассказать. Я ни в какую не смог этого прикинуть из той твоей чепухи про пиво и подштанники. Ты, наверно, был сбит с толку, дезориентирован, адски шокирован, можно сказать. Так что это было, а? Хотел жить вечно? Или быть самым классным любовником на свете? Или…
— Нет! Решительно нет! И я вовсе не был сбит с толку и дезориентирован. Я его высокобесподобие Брехли Трепп из Речистой Миссии! Я миссионер! Я здесь, чтобы распространять Благую Весть! — В голосе проповедника появились визгливые нотки. Но для его собеседника все это, похоже, было лишено смысла.
— Ладно, приятель, как скажешь, — снисходительно отозвался Бешмет. — Да, кстати, еще только одно. У тебя чуть-чуть того пивка не осталось?
Спал Бубуш не слишком хорошо.
Проведя несколько последних месяцев в ночевках рядом с определенным антисанитарным потоком под немигающим покровом скалы, что покрывала весь Уадд , теперь, слыша непривычный грохот подпольного подогрева пещеры Ублейра, Бубуш пребывал в состоянии беспрерывной неугомонности.
Бубуш часами ворочался, временами впадая в неглубокую дрему, выпуская на волю свои мечтания — а затем был грубо и бесцеремонно разбужен одной особенно шумной отрыжкой газообразной лавы, которой случилось раздаться прямо у него над ухом. Демон ощутил себя неким сонным эквивалентом летучей рыбы — в одну секунду ты без малейших усилий скользишь сквозь ясный простор океана снов, а в другую, хлопая плавниками и дико задыхаясь, уже бултыхаешься среди брызг на самом гребне волны полубодрствования. И Кременюга тоже мало способствовала здоровому сну, найдя себе уютное местечко рядом с хозяином. Ее дыхание жутко воняло железным колчеданом и серой.
Но как бы Бубуша ни мучили физические расстройства, умственные были еще хуже. Пожалуй, , если бы его поместили в полную тишину самой удобной расщелины во всем Уадде, он бы все равно без конца метался и ворочался.
Разогнав шестеренки своего разума до максимальных оборотов и смазав их огромным количеством умственной энергии, Бубуш отчаянно пытался в точности прикинуть, на что намекало досье Ублейра, и уже никакими силами не мог упомянутые шестеренки замедлить.
Высокие, рогатые контурные фигуры, хлеща хвостами, плясали и боролись с фигурами низкорослыми и бородатыми. Они попеременно кружились в танго и душили друг дружку в смертоубийственных на вид хватках различных воинских искусств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119