– Ранулф должен был стоять на посту, – проворчал Айдан, возвращая Валориана на землю. – Если он снова спит, я выпущу ему кишки.
Валориан бросил короткий взгляд на вершину уступа, где обычно всегда стоял часовой, но там никого не было. Он вздрогнул. Каждая семья обязательно выставляла вокруг своей стоянки часовых, чтобы предохранить себя от нежданных визитеров или нападения противника. Один неосторожный часовой мог погубить всех.
Два всадника поспешили пришпорить коней и помчались вперед по тропинке, огибая выступ скалы, и дальше сквозь заросли высоких сосен. Тропинка сначала недолго поднималась вверх, а затем снова сбежала вниз в долину, на широкий травянистый луг. Валориан и Айдан поднялись на самую вершину утеса и остановились, чтобы посмотреть на лагерь.
На первый взгляд казалось, что все в долине было нормально. На самом дальнем восточном краю луга, где трава была гуще и сочнее, мирно паслось несколько лошадей. Группа мальчишек, собрав в стадо несколько коз и овец, гнала их к потоку воды около северного склона холма. Сама стоянка мирно дремала, раскинувшись прямо у ног всадников.
Рука Валориана медленно потянулась к мечу и бесшумно вытащила его из ножен. Что-то было не так. Он чувствовал это. Стоянка была чересчур мирной. Никого не было видно между шатрами или у костра в центре, да и все окружающее пространство было странно безжизненно.
– Куда все подевались? – прошептал он.
Айдан не расслышал его слов.
– Откуда это? – спросил он и указал на меч в руке Валориана.
Охотник кинул взгляд на лезвие меча, а затем с недоумением начал внимательно рассматривать его. Во время дороги домой у него не было необходимости доставать свой меч, поэтому он не видел его с того самого дождливого полдня на вершине утеса. Но с мечом произошло совершенно невероятное. Неведомым жаром лезвие было опалено дочерна. Этот огонь не только расплавил лезвие почти до рукоятки, но и покрыл его края зазубринами. Теперь вместо прямого, вытянутого меча в руках Валориана было нечто наподобие языка пламени. Вне себя от отвращения Валориан сунул меч обратно в ножны. Этот меч принадлежал до него его отцу и деду. А теперь, скорее всего, он стал совершенно бесполезным, стащить новый у тарнишей он не мог, а других способов раздобыть оружие у него не было.
– Я не знаю, как это случилось, проворчал он, – но все же, куда все подевались?
Айдан долго смотрел на него. Он слишком любил своего брата, чтобы усомниться в правдивости его слов, но он не мог не озадачиться таинственным появлением Валориана. Он сделал знак в сторону лагеря.
– Большинство мужчин и мальчишек занято твоими поисками или охотой, а Мать Вилла говорила что-то о том, что возьмет всех женщин собирать травы и семена. Об остальных мне неизвестно.
Твердость в голосе Айдана заставила Валориана справиться со своим раздражением. Не следовало переносить владевшие им чувства на брата. Он уже готов был извиниться, как вдруг раздался звук, от которого кровь застыла в жилах Валориана.
Гневные голоса неслись из загонов, где семья обычно держала своих лучших лошадей, а также подрастающих животных. Это огороженное место находилось рядом с водой и вне пределов его видимости, так как было скрыто деревьями, но все же он мог узнать голоса кричавших. Один голос принадлежал Кьерле, которая яростно кричала в ответ на голос Сергиуса Валентиуса, сборщика податей на службе генерала Тирраниса.
– О боги! – простонал Айдан. – Он явился раньше на два дня!
Внезапно голос Кьерлы сменился рыданиями, полными гнева и страха, и душа Валориана ушла в пятки. Его реакция была мгновенной: он вонзил шпоры в бока жеребца и дернул поводья. Жеребец пулей рванулся вперед с площадки вниз по тропинке, петлявшей между деревьями, Айдан следовал за ним.
Словно молния ворвался черный конь на стоянку, вихрем пронесся мимо кучи мусора и вылетел из-за деревьев на широкую прогалину, где находились загоны.
По команде хозяина он резко остановился и замер, чуть не встав на дыбы, и возбужденно заржал. Это неожиданное появление повергло практически всех, находившихся в загоне, в полнейшее удивление.
Лицо Валориана исказилось от гнева, когда он увидел картину, разыгрывающуюся в ближайшем к нему широком загоне. Один солдат Тарниша вел к воротам четырех беременных лошадей, совершенно явно намереваясь увести их, а два остальных солдата мечами удерживали членов племени на безопасном расстоянии. Эти кобылы были последними чистокровными лошадьми харачанских кровей, древнейшей линии выведенной кланом породы, и лучшими из имевшихся у Валориана производительниц.
Похоже, что Кьерла безуспешно пыталась остановить солдат. Она лежала на спине в грязи загона, очевидно, получив удар Сергиуса. Сборщик податей крепко сжимал ее запястья.
Он поднял голову, когда конь ворвался на прогалину, и торжествующая усмешка исказила его смуглое сморщенное лицо.
– Ты опоздал со сбором податей, Валориан, – прокричал он. – Мне пришлось прийти сюда за ними самому, и тебе это дорого обойдется.
Кьерла яростно сопротивлялась, ей уже почти удалось высвободить руки. Ее лицо было обращено теперь к мужу со смешанным выражением надежды, радости, гнева и ярости, с которой она пыталась освободиться от цепких пальцев тарниша.
Сергиус слегка присвистнул от удовлетворения, когда он рывком поставил ее на ноги и подтолкнул к своей оседланной лошади.
Глубоко внутри сознания Валориана вдруг зародилась неведомая ему сила. Она становилась все сильнее, питаемая чувством его гнева, наполняла его кровеносные сосуды, подбадривая усталое тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116