Хижан взял ее за подбородок:— Случайность это или нет, Норка, ты не оставила мне выбора. Даже если бы я захотел выдать тебе твою долю ученика, у меня не набралось бы сдачи. Твоя доля — две пятых, Норка, это очень малое вознаграждение за такую добычу, и то она составила бы двести золотых, или четыреста полузолотых, или двенадцать тысяч гильдов. Так что будем считать, что ты — Подмастерье, Норка.
Акулья Наживка не любил трактир «Костяной гребень». Он находился на границе портового района и района Храмов, и сюда часто забредали богатые бездельники, которые воображали, что тем самым бросают вызов всем опасностям. Цены здесь были высокие, а эль плохой (хотя вино вполне даже ничего), и к тому же здесь он всегда чувствовал себя у всех на виду.Но Венихар Гобез-Ихав не спрашивал о том, что ему нравится, и уж, конечно, старик не приглашал грузчика во Дворец.Торговля шла вяло. Он обвел взглядом всех, кто был в трактире, и не заметил никого, кто внушал бы ему подозрения. Венихар Гобез-Ихав занял столик в стороне, у окна, оттуда можно было видеть всех и не опасаться, что их подслушают. Акулья Наживка подсел к дворянину.— Вот, — начал он, передавая ему рисунок Мышки.Старик улыбнулся:— Она — чудо. Что ты можешь о ней рассказать?— Ее родители — торговцы цветами. Бедны, но очень трудолюбивы. Они в дочери души не чают, что в Трущобах означает, что ее не бьют и ей всегда хватает еды. Вен, — добавил он, заметив отсутствующее выражение на лице собеседника. — О чем ты думаешь?— Такой талант заслуживает, чтобы его развивали. Мне даже жаль, что у нее есть родственники. Дому Ихавов было бы легче принять ее, если бы она была сиротой.Акулья Наживка горько улыбнулся:— Поговори с родителями. В Трущобах все продается.Венихар Гобез-Ихав холодно взглянул на него:— Я не это имел в виду. Между прочим, Ан…— Акулья Наживка.— Как угодно. Я слышал, как Адеран Денихар посылал проклятья в адрес «этого чертового смутьяна-грузчика». Кажется, два его корабля не разгрузились до полуденного прилива, и он был очень недоволен.— Я не удивляюсь. — Акулья Наживка неожиданно улыбнулся. — И мне ничуть его не жаль. Если этот негодяй с крепкими кулаками не будет платить моим людям нормальное жалование, пусть его товары хоть совсем сгниют.Венихар вздохнул.— У тебя просто талант заводить врагов и не хватает ума выбрать себе верных сторонников. Ты что, хочешь, чтобы тебя убили?— Может быть и так, — мрачно ответил Акулья Наживка.Старик перегнулся через стол и схватил его за руку.— Это не ответ. Почему ты не идешь домой?— Домой? Домой? — Грузчик горько рассмеялся. — У меня нет дома, Вен. Есть только клетка. И я лучше умру, пытаясь сделать что-нибудь полезное, чем буду экспонатом в проклятом зоопарке знати.— Ты считаешь это полезным? Стоит ли рисковать ради горстки неграмотных рабочих?— Я знаю, как это выглядит со стороны, — ответил Акулья Наживка. — Охранники какого-нибудь дворянина за вечер проигрывают в кости больше, чем мои друзья-рабочие получают за неделю. Но знаешь ли ты, как даже маленькая прибавка к зарплате изменит их жизнь? Им будет хватать денег на еду и одежду; они смогут жить в домах, а не в лачугах. У них появятся достоинство и надежда — вещи, которые даже в Трущобах не купишь и не продашь.— Это означает, — сухо возразил Венихар, — что у них будет больше денег на выпивку, наркотики и проституток, но если хочешь, можешь оставаться идеалистом.— Спасибо, Ваша Светлость, за разрешение, — ответил Акулья Наживка с убийственным сарказмом. — А нет ли у вас какой-нибудь прихоти или мимолетного каприза, которые я, пресмыкаясь, с подобострастием поспешу исполнить?Что-то во взгляде Венихара охладило его гнев.— Вы разозлили меня намеренно, — обвинил он старика.В глазах Венихара промелькнуло понимание.— Да. Ты кажешься совсем другим. Я хотел проверить, действительно ли ты так изменился. Присматривай за маленькой Мышкой, пока я не решу, как следует действовать. И знаешь, Акулья Наживка, будь осторожен. * * * К тому времени, как Норка добралась до «Улыбки Троллопа», посетителей стало меньше. В трактире, в основном, остались горькие пьяницы. Осел и Хорек стояли с факелами на улице, освещая путь людям, а Мышка, Филин и Киса укрылись в темной буфетной.— Мы уже вымыли посуду после ужина, — сказала Киса, — так что Аркид ворчать не будет. Мышка ждет Акулью Наживку. А у тебя что случилось, Норка? Тебя прямо распирает от новостей.— Не будем пока об этом говорить. Филин, Зах не будет тебя искать?Филин покачал головой:— Нет, он еще полон Дури после вчерашнего улова. Так что рассказывай, тебе станет легче.— Нет, не станет, — упорствовала Норка.Киса и Филин принялись ее упрашивать. Норке очень хотелось рассказать друзьям о миниатюре, но она решила все обдумать. К счастью, именно в этот момент в комнату тихонько вошел Акулья Наживка. Посыпались шуточки, а грузчик начал учить Мышку точить перья. Это оказалось не таким уж простым делом, и еще больше стараний потребовалось, чтобы научится рисовать таким ненадежным инструментом. Акулья Наживка был на удивление терпелив. Наблюдая за ним, Норка вдруг поняла, что очень хочет, чтобы грузчик научил ее писать. Но прежде чем она успела обратиться к нему, в комнату ворвался Хорек. Он запыхался и был очень бледен.— Вы не поверите, что сейчас случилось, — выпалил он. — Человек, которого я сопровождал, он… то есть на нас напали. Их было не меньше пяти человек, и все с ножами. Я думаю, его убили. А потом — потом появилась стража.— Стража? — спросили одновременно Киса и Филин.— В Трущобах? — поразилась Норка.Хорек кивнул.— Мы еще и на три квартала от Храмовых Ворот не отошли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87