После этого он мог лишь беспомощно наблюдать, как Кнеф сгибается, сотрясаясь всем телом.
Наконец последний болезненный приступ рвоты закончился, и Кнеф пришел в себя настолько, что смог сесть.
— Морская вода — вещь для желудка неприятная, — сочувственно сказал Люк и содрогнулся. — Но как вы умудрились наглотаться ее в таком количестве?
Действительно, глядя на то, с какой силой его рвало, можно было подумать, что Кнеф проглотил половину Тройта.
Лодка ударилась о высокую волну и провалилась вниз, к подошве волны, с громким ударом, обдавая гребцов и пассажиров пенистой водой. Море отступило, а Кнеф прислонился к одной из скамеек.
— Я больше привык к спокойной воде, а не к той, что так неожиданно поднимается и бьет в лицо. Я раньше никогда не был в море, — он сделал протестующий жест. — И хотя я довольно силен, меня нельзя назвать хорошим пловцом.
Люк глядел на него с нескрываемым восхищением.
— Тогда вы совершили невероятно смелый поступок. Я в своей самонадеянности верил, что смогу бороться с волнами, хотя и переоценил свои силы, но вы, вы — герой! Позвольте мне пожать вашу руку.
Кнеф слабо улыбнулся, едва соприкоснувшись с ним пальцами.
— Вы мне льстите. Я должен сообщить вам, что мои мотивы были глубоко эгоистичными. — Он закрыл глаза и откинулся назад. — Мне вдруг подумалось, когда я стоял у поручня и смотрел вам вслед, что смерть от воды, да еще при попытке спасти чью-то жизнь, могла бы смыть множество грехов.
10

Брейкберн-Холл — в восемнадцати часах пути от Хоксбриджа.
9 нивиоза 6538 г.
Был суровый день: мороз трещал, а ветер дул неумолимо. За ночь выпал снег; в низинах, куда ветер его смел, дорога была занесена на два фута. Это замедляло бег лошадей. Сидя в черном экипаже, Лили гадала, попадут ли они когда-нибудь домой.
Она посмотрела на противоположное сиденье. Глаза Аллоры были закрыты, и она тихо посапывала, и все же тетушка сидела очень прямо, аккуратно поставив маленькие ножки вместе, — даже во сне она оставалась истинной леди.
Будто в ответ на мысли Лили, Аллора резко открыла глаза.
— Терпение, Лиллиана.
Лили вздохнула и переменила позу уже в десятый раз за десять минут.
— Я тебя потревожила? Прости, пожалуйста. Я понять не могу, почему мне так неспокойно.
Лошади брели дальше. Солнце садилось в ярко-красное зарево за лесистым холмом. Лили попыталась не ерзать, она закрыла глаза, но сон не приходил, а ноги сильно затекли.
Наконец экипаж въехал в ворота Брейкберна, со скрипом прокатился по длинной дубовой аллее к дому и резко остановился у подножия большой каменной лестницы.
Кучер открыл дверцу, Лили выскочила и взлетела вверх до середины лестницы, и только тогда заметила, что на верхней ступеньке ее ждет отец.
Она сделала положенный реверанс.
— Ты скучал без меня, папа?
Он не ответил, но подставил щеку в седой щетине для поцелуя.
— У нас гости, Лили.
Слишком усталая, чтобы его расспрашивать, Лили вошла под каменные своды и направилась в гостиную. Она откинула капюшон и уже снимала перчатки, как вдруг застыла на пороге гостиной, так и не сняв второй перчатки.
В большом каменном камине ревел огонь, спермацетовые свечи горели в кованом канделябре. В этом еще не было ничего необычного, раз в доме гости. Но вот чего Лили не ожидала увидеть, так это сурового мужчину невысокого роста, тщательно одетого в серый, мышиного цвета бархат и старинные кружева, беспокойно прохаживающегося из стороны в сторону по паркетному полу. Лицо его было мрачно, в движениях сквозило нетерпение, и только мгновение спустя она узнала в этом безукоризненно одетом незнакомце своего беспечного мужа.
Заметив Лили, Вилл встрепенулся. Он пересек комнату, чопорно поклонился и запечатлел на той руке, что была без перчатки, холодный поцелуй.
— Ты могла бы написать мне, что собираешься уезжать.
Лиллиана была поражена, она просто потеряла дар речи. Вилл в непривычной роли оскорбленного супруга — это было неслыханно. И что вообще Вилрован здесь делает, да еще хмурый, как туча?
— Я бы, конечно, написала, если бы только могла предположить, что тебя это в какой-либо степени заинтересует, — наконец согласилась она. — Но… как приятно тебя видеть, Вилл. Ты здесь давно?
Он опять поклонился, еще более официально, его волосы были перевязаны черным бархатным бантом. И от него пахло лавровишневой водой, на одной скуле красовалась маленькая черная мушка. Вилл был одет, как человек, собравшийся ухаживать за дамой, но он никогда так для нее не одевался, поскольку очень неохотно ухаживал за женой.
— Для меня тоже удовольствие видеть вас, мадам. Хотя этому предшествовало длительное ожидание. Мы с вашим отцом провели время не очень… в общем, не как друзья.
У Лили подогнулись колени, и она села на дубовую скамью у камина. Она чувствовала, что ее всю распирает от смеха при мысли о том, что Вилл и лорд Брейкберн были вынуждены выносить общество друг друга три долгих дня.
— Вилл, мне уж-жасно жаль. Это, наверное, было просто не-невыносимо для вас обоих.
Слегка смягчившись, Вилл немного расслабился. С особенной учтивостью он подвинул расписной экран между Лили и огнем и сел рядом с ней на жесткую дубовую скамью.
— Довольна ты своей поездкой? — вежливо спросил он. — Где ты была, что видела? Твой отец не побеспокоился сказать мне… а может быть, это я не побеспокоился спросить.
Лили развязала тесемки плаща, все еще не понимая, что это на него нашло. Она много слыхала о его изменчивом темпераменте, но никогда не видела мужа в таком настроении.
— Нечего рассказывать, честное слово. Большую часть времени я провела, выхаживая больного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177