— Она уставилась на меня, потом отвела взгляд в сторону. — Извините. Я понимаю, что думаю только о себе. Просто... Мне никогда еще не доводилось попадать в подобное положение.
Я помог ей выбраться из гальюна и, вытерев кровь с пола каюты, усадил туда Тедди, пристроив ее на подушки — сидеть на койке рядом с Луисом, который хрипло дышал и упорно не хотел приходить в сознание, девушка не возжелала. Сам же я присел на край шкафчика. Собственно говоря, выбора у меня уже не оставалось. С моего места можно было без помех любоваться иллюминатором, за которым виднелись только волны с пенящимися гребнями.
По мере того, как тянулось время, и надвигались сумерки, волны крепчали и качка заметно усилилась. Я нисколько не удивился, когда позеленевшая Тедди вдруг вскочила и рванула в гальюн. Вышла она оттуда довольно скоро, бледная и несчастная. Пристроилась на подушке, но не прошло и нескольких минут, как она опять вскочила ч устремилась туда же, где только что побывала. На этот раз она не выходила так долго, что я не выдержал и заглянул к ней.
Бедняга совсем раскисла. Она так расклеилась, что даже не попыталась возразить, когда я вошел и молча стал умывать ее грязную мордашку. Когда я, наконец, вынес ее из гальюна и пристроил на подушке, ход шхуны вдруг изменился. Я выключил свет и выглянул в иллюминатор. В сгущавшемся мраке я разглядел, что волны, прежде накатывавшие на борт, теперь перемещались в том же направлении, что и шхуна; значит, мы сменили курс. На палубе послышались шаги и захлопали паруса. Я слез со шкафчика и склонился над Тедди.
— Встряхнись, малышка, — сказал я. — Что-то происходит. Объясни мне, в чем дело.
Мне пришлось несколько раз подергать девушку за плечо, прежде чем она позволила мне поднять ее и поставить на ноги. Тедди выглянула в иллюминатор и прислушалась.
— Мы идем сейчас прямо по ветру, — сказала она. — Думаю, они собираются делать поворот через фордевинд.
— Это опасно?
Довольно давно мне случилось наблюдать за подобным эпизодом, когда один агент, тренировавшийся вместе с нами, случайно совершил такую штуку на двадцатифутовой яхте. Он слишком увлекся, не заметил, что ветер изменился, надув паруса на грот-мачте, и гик — зубочистка по сравнению со здоровенным гиком “Фрейи” — словно коса круто развернулся над кокпитом; в следующий миг яхта опрокинулась набок и легла на борт.
Однако Тедди только засмеялась. Казалось, она вдруг лучше себя почувствовала. Впрочем, мне показалось, что качка ослабела — возможно, благодаря тому, что мы изменили курс и шхуна бежала теперь по ветру.
— Из-за неконтролируемого поворота через фордевинд судно может лишиться мачт, верно, но когда за штурвалом стоит эта женщина, а Ник следит за грота-шкотом и бакштагами...
— Что такое шкот? Я забыл.
Тедди изумленно уставилась на меня.
— Вы, похоже, совсем мало знаете, — протянула она, прищурившись.
— Зато я и не блюю при каждом дуновении ветерка, — мстительно ответил я. — Послушай, пигалица, давай не будем кичиться своими мореходными способностями, ладно? Что такое шкот?
— Грота-шкот — это линь — веревка, по-вашему, — которым управляют гротом; грот — это парус на грот-мачте. — Голос ее звучал напряженно. — Чтобы сделать поворот через фордевинд. Ник должен, стоя на корме, туго натянуть на себя грота-шкот, чтобы грот не развернулся, и одновременно удерживать правосторонний бакштаг; тогда миссис Ростен развернет корму... Вот!
Шхуну резко качнуло на левый борт, и я почувствовал, что пол уходит из-под ног.
— Ну вот — мы развернулись, — удовлетворенно промолвила Тедди. — Ник отдал левый бакштаг и сейчас вытравляет грота-шкот... Не следовало вам так говорить!
— Как?
Тедди повернулась лицом ко мне. Я смутно различал его очертания в свете, проникавшем в каютенку из гальюна. Личико было еще бледным и измученным, но в глазах появился блеск. Голос зазвенел:
— Только из-за того, что у меня не такой луженый желудок, как у некоторых!
— Полегче, цыпочка, — шикнул я. — Я не хотел...
— И не называйте меня цыпочкой! Или пигалицей! Мне уже двадцать два года, и я вовсе не ребенок, хотя вы и считаете меня полной идиоткой из-за моих выходок. Теодора Ужасная, безжалостная убийца, которая не выносит даже вида крови, сирена-соблазнительница, которая на самом деле боится, что ее соблазнят, бесстрашная мореплавательница, которая при первой же качке спешит кормить рыб. Ну, а вы бы на моем месте хотели всю жизнь пробыть мальчикеом-с-пальчик в юбке? Попробовали бы вы на моем месте доказать окружающим, что вы не ребенок, а взрослый человек, с которым тоже нужно считаться. Вот попробуйте! — Она охнула и схватилась за живот. — Ну вот, опять начинается! Шхуна снова резко дернулась, ложась на новый галс.
— Похоже, что они маневрируют, чтобы идти к берегу, — сказала Тедди. Голос прозвучал уже спокойно. Она прижалась лицом к иллюминатору. — Ничего не вижу. Представляю, как эти двое потеют сейчас там наверху. Надеюсь, она знает, что делает; если она наскочит на мель при таком ветре — шхуна разломится пополам. Мы утонем прежде... Мэтт! — вдруг зашептала она. — Мэтт, простите меня. Мне так страшно! Будьте ко мне подобрее.
Мне следовало обнять ее, притянуть к себе, погладить по голове и поцеловать. Этого она от меня ждала, и так я бы и поступил при иных обстоятельствах. Но не теперь. Я молча отстранился, но в этот миг шхуну снова резко качнуло, и она едва-не легла на левый борт. Потом выпрямилась. Послышалось хлопанье парусов. Я вопросительно посмотрел на Тедди.
— Они привели шхуну к ветру, — пробормотала девушка. — Наверное... Я думаю, они принимают кого-то на борт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52