Говорят, никому не по душе круглые сутки пялиться в темноту.
По счастью, с моим билетом столь далеко не заберешься. Мне предстояло добраться до Свольвера, что на Лофотенских островах, лежащих неподалеку от материка, напротив порта Нарвик - незамерзающей гавани, откуда круглый год вывозят шведскую руду. Именно из Нарвика и плывет она зимою, когда Ботнический залив покрывается сплошными льдами.
Простите за географическое отступление. Такие вещи попросту вспоминаешь, если ни черта не разумеешь в происходящем. Имела география касательство к нынешнему заданию, или не имела; и чего ради надобно плыть в Свольвер - если сумеем добраться: в нашем деле билет вовсе не гарантирует благополучного прибытия, - ведали только бессмертные боги, да еще девица по имени Мадлен.
Я наспех проверил обе каюты и не обнаружил потайных микрофонов. Мадлен объявилась минуту спустя, когда я стоял посреди своей скромной обители, угрюмо размышляя: каким непостижимым образом норвежцы - отменно крупный, кряжистый народ - ухитряются спать на самых узких и коротких постелях в мире. Бергенская гостиница - недешевая, между прочим, - предложила мне двуспальную колыбельку, рассчитанную на пару недоношенных новорожденных близнецов. А крохотную каюту снабдили спальными полочками - язык не повернулся бы назвать их койками, - где ни вширь устроиться, ни вдоль расположиться не было мыслимо. Особенно с моим ростом.
Похоже, стремление Мадлен загодя обезопасить свою драгоценную и незапятнанную честь было излишним. Преспокойно могли сберечь правительству сотню долларов и обосноваться в одной каюте. Успешно покуситься на даму, располагая подобной полкой, мог бы лишь одержимый половым психозом карлик... И только на даму своих же размеров.
- Мэтт, милый!
Она стояла в дверном проеме.
Учинять гостье подробный досмотр не было времени, да и нужды. В конце концов, мы числились давними знакомцами. Девица шагнула вперед, протягивая обе руки; я проникся духом долгожданной встречи, облапил Мадлен и со смаком облобызал.
Мисс Барт застыла, точно громом пораженная, негодующе напряглась. Да, письмо я истолковал правильно: отринь похотливые упования! Пришлось отзывать лазутчиков с неприятельских территорий; но и девице волей-неволей довелось простоять в обнимку с грязным развратником еще несколько мгновений.
Следовало устроить маленький спектакль для субъекта в матросском свитере и штормовке - плотного, краснорожего блондина, дожидавшегося неподалеку с двумя белыми чемоданами. Похоже, услуги носильщика все-таки полагались пассажирам - если природа соорудила последних определенным образом...
Мы неохотно (с убедительной неохотой, надеюсь) отпустили друг друга.
- Дорогой! - проворковала Мадлен. - О, дорогой! Глаза ее метали молнии. Видимо, даже играя роль перед внимательной аудиторией, кой-кому полагалось обуздывать нечистые вожделения и укрощать мерзкие привычки.
- Сто лет не видались! - воскликнул я жизнерадостно.
- Тысячу, милый! Целую тысячу!
Природа и впрямь соорудила мою будущую спутницу на совесть. Мадлен оказалась куда краше, чем я ожидал. Как правило, от постели шарахаются лишь те, кого туда и не думают приглашать. Но эта вишенка, подумал я, навряд ли засохнет на ветке несорванной - разве что приложит к сему неимоверные усилия.
Хрупкая, несмотря на твид и меха, особа. Темные, тщательно расчесанные волосы; точеное личико, напоминающее очертаниями червонного туза. В руках - сумочка, дождевик и нечто смахивающее с первого взгляда на футляр фотокамеры. По ближайшем рассмотрении вещь оказалась небольшим биноклем. Я подивился: то ли просто принадлежность необходимого туристского камуфляжа, то ли орудие, так сказать, производства?
- Дай мне хоть минуту, милый, в порядок себя привести, - попросила Мадлен. - Сбежала по трапу, забралась в такси, вновь поднялась по трапу - корабельному. Гонки, да и только. Но как приятно увидеться вновь!
Наш вступительный диалог оставлял желать много лучшего; но ведь, рассудил я, мы не дурачить пытаемся - мы ходячей угрозою служим. Если не ошибаюсь... И даже эдакая бездарная пьеска - чистое излишество. Если верить распоряжению Мака, меня нанимали огородным пугалом, а не актером. Следовательно, полагалось торчать на виду, а не таиться. Иначе, какой резон был отряжать меня сюда вообще?
А если публика знала о М. Хелме, эсквайре, достаточно, чтобы испачкать бельишко при одном его появлении, то знала и очевидное: сию отменно привлекательную и тошнотворно добродетельную даму я не встречал нигде и никогда... Опять же: к чему дурачиться?
- Одну минутку! - повторила Мадлен.
Я напоказ, не без насмешки, обозрел циферблат.
- Ловлю на слове, куколка. Ровно минута. Шестьдесят секунд. И ни единой больше.
Мадлен рассмеялась, но глаза ее сузились и запылали настоящей, девяносто шестой пробы яростью. Взял, стервец, и опять надерзил. Сначала рукам беспардонным и пасти бесстыжей полную волю предоставил, теперь "куколкой" кличет! А это уже стыд и позор.
Проследив за удаляющейся Мадлен, я вздохнул. Угрюмо вообразил грядущее четырехдневное странствие - дружелюбное, интересное и упоительное, упоительное, упоительное... Тьфу! Послала удача напарницу... Правда, можно было рассматривать злополучную встречу как вызов, брошенный моему machismo, и попытаться выяснить, что же все-таки за девица - или дама - скрывается под столькими слоями толстой шерстяной ткани. Однако опыт свидетельствует: лучше не целуй спящих красавиц, покуда те не пробудятся и не поймут, на каком свете обретаются. Нелюбопытное это занятие, скучное.
Я коротал время, угрюмо распаковывая саквояж и раздраженно мурлыча себе под нос дурацкую песенку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70