На расстоянии пяти кварталов навстречу им двигался высокий худой человек. На нем тоже был плащ свободного покроя с той лишь разницей, что доходил ему только до колен.
Как только Уэзерби, вновь сидевший за рулем голубого «седана», увидел почтальона, который повернул из-за угла на Юго-восточную А, он сразу же уехал. Ни двое в машине, ни трое «пешеходов» и виду не подали, что заметили друг друга. Переждав приступ астматического кашля, Уэзерби вздохнул с облегчением. Он был бесконечно рад тому, что его участие в этой операции уже закончилось. Каким бы крепким орешком ни казался Уэзерби, но он, когда изредка посматривал на своего молчаливого пассажира, сидевшего рядом, был счастлив, что не допустил ошибок.
Однако Уэзерби глубоко заблуждался. Он допустил одну небольшую и вполне обычную ошибку, ошибку, которой он мог бы легко избежать. Ошибку, которой он должен был избежать.
Если бы кто-нибудь наблюдал за улицей, то он увидел бы, как три человека — два бизнесмена и почтальон — совершенно случайно приблизились одновременно к ограде здания общества. Бизнесмены вежливо пропустили в калитку почтальона, дав ему возможность первым подойти к двери и нажать кнопку звонка. Как обычно, Уолтера не было на месте (хотя вряд ли что-нибудь изменилось, находись он там). В тот самый момент, когда Малькольм покончил со своим бутербродом в ресторанчике «Хэп», миссис Расселл услышала звонок и крикнула своим неприятно резким голосом:
— Войдите!
Незнакомцы так и поступили. Первым вошел почтальон...
* * *
...Малькольм не очень-то торопился завершить свой завтрак. Растягивая удовольствие, он заказал еще фирменное блюдо, которым славилось это заведение, — шоколадный торт с ромом. После второй чашки кофе совесть все же заставила его вновь выйти на улицу. Ливень прекратился, и теперь лишь слегка моросило. После завтрака настроение у Малькольма несколько поднялось, да и самочувствие тоже улучшилось. Он шел не спеша, потому что, во-первых, получал удовольствие от прогулки и, во-вторых, он не хотел бы уронить пакеты с бутербродами, которые с трудом держал в руках. Изменив привычке, он пошел по противоположной от здания общества стороне Юго-восточной А. Это давало ему возможность лучше видеть само здание по мере того, как он приближался к нему. Именно это обстоятельство и позволило ему заметить намного раньше нечто такое, чего он бы не увидел, если бы шел обычным маршрутом.
Всего лишь одна небольшая деталь, но именно она и заставила Малькольма насторожиться. Деталь, чуть-чуть вышедшая за рамки привычного и в то же время такая незначительная, что казалась совершенно лишенной всякого смысла.
Однако Малькольм обладал способностью подмечать такие мелочи, как, например, распахнутое настежь окно на третьем этаже. Дело в том, что все окна здания общества открывались наружу, а не поднимались вверх по раме. Поэтому-то широко распахнутое окно и было так заметно. Когда Малькольм заметил раскрытое окно, то все же не сразу осознал значение этого факта. Но приблизившись к зданию на расстояние полутора кварталов, он вдруг понял, в чем дело, и резко остановился...
* * *
...Нет ничего необычного в том, что где-то в Вашингтоне могут быть открыты какие-то окна, пусть даже и в дождливый день. В столице даже во время весенних ливней обычно стоит теплая погода. Но так как здание общества оборудовано кондиционерами, то единственной причиной того, что это окно было открыто, могло быть лишь желание проветрить помещение. Малькольм знал, что в данном случае подобное объяснение было просто абсурдным. Оно было абсурдным потому, что открытым оказалось именно это окно. Окно в кабинете Таматхи.
Все сотрудники секции хорошо знали, что Таматха постоянно испытывала панический ужас при виде открытых окон. Когда ей было девять лет, два ее брата-подростка затеяли драку из-за картины, которую они втроем нашли, исследуя чердак. Старший брат поскользнулся на коврике и вывалился из чердачного окна вниз на улицу. В результате он сломал позвоночник и остался парализованным на всю жизнь. Таматха однажды призналась Малькольму, что либо пожар, либо угроза насилия могут вынудить ее приблизиться к открытому окну.
И тем не менее именно окно ее кабинета было сейчас открыто.
Малькольм попытался подавить возникшее у него ощущение тревоги и беспокойства. "Ох, уж это мое сверхчувствительное воображение, — подумал он.
— Окно, вероятнее всего, открыто по какой-нибудь вполне естественной причине. Может быть, кто-то просто разыгрывает Таматху". Но сотрудники секции никогда не разыгрывали друг друга, и Малькольм был уверен, что никто не посмеет подшучивать над Таматхой таким жестоким образом. Он вновь медленно двинулся вперед, миновал здание общества и дошел до угла. Ничего подозрительного. Все, кроме этого окна, казалось в полном порядке. Он не услышал никакого шума внутри здания. Очевидно, все были заняты своими делами.
«Что за глупость?», — подумал Малькольм. Он пересек улицу, быстро подошел к калитке, затем поднялся по ступенькам на крыльцо и, поколебавшись мгновение, нажал кнопку звонка. Никакого ответа. Он слышал, как внутри прозвенел звонок, однако миссис Расселл не отвечала. Он позвонил еще раз.
Снова тишина. По спине Малькольма пробежали мурашки.
«Уолтер, наверное, возится с книгами, — подумал он, — а наша „парфюмерная Полли“ засела в туалете. Скорей всего так оно и есть». Он медленно полез в карман за ключом.
Когда в дневное время кто-нибудь вставляет ключ в замочную скважину входной двери общества, то по всему зданию проносится специальный сигнал.
Если же подобное произойдет ночью, то сигнал одновременно зазвучит и в полицейском управлении Вашингтона, и в комплексе ЦРУ в Лэнгли, и в здании отделения безопасности, расположенном где-то в центре столицы.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10