Короче, карты были крапленые с самого начала?
— Мне кажется, да, — ответил комиссар. — Полиция узнала о саботаже только через тридцать шесть часов. Руководство завода пошло на это крайне неохотно, только по требованию страховой компании. Совершенно очевидно, что они хотели замять дело.
— Из вашего рапорта следует, что эта машина всегда была окружена таинственностью. Большая часть персонала даже не знала о ее существовании, а рабочие, обслуживавшие ее, не знали, что кабели предназначаются для Советского Союза?
— Именно. Поэтому истинный мотив акции остается загадкой. Но одно ясно: выведение из строя этого механического монстра — дело рук техника. Эту махину, стоящую несколько миллионов франков, разрушили, испортив всего-навсего провода термостата. Лишившись системы термического регулирования, машина раскалилась докрасна. Мне пришлось настаивать, чтобы увидеть ее... Дирекция «Каблометалла» утверждала, что расследование может вестись по фотографиям, сделанным их же инженером!
Коплан посмотрел на свою сигарету и сказал:
— Они, может быть, догадываются, откуда нанесен удар. Их злоба на журналистов и драконовские приказы персоналу свидетельствуют о замешательстве. Но с прессой ничего не сделаешь: левая вопит о провокации, обвиняет фашистов, а правая поносит методы профсоюзов...
Его лицо на мгновение осветила улыбка.
— И, разумеется, ни с той, ни с другой стороны никакой доброй воли, — заключил он. — Но, если исключить улики, собранные следствием, и протоколы допросов, каково ваше мнение?
Комиссар озабоченно вздохнул:
— К сожалению, у меня его нет... Слишком много возможностей, подозреваемых, вероятных мотивов. Не имея достаточных доказательств, я не могу подозревать никого конкретно. Поверьте, я был бы рад вам помочь.
Помолчав, Коплан сказал:
— Конечно, у них было время стереть следы и повлиять на свидетельские показания до вашего приезда. Оставив в стороне неоспоримый факт — машина все-таки была сломана, — мы не можем доверять ничему, что вам рассказали. Легко ли проникнуть в подземное помещение, где работает агрегат, человеку, не служащему на заводе?
Жаклен подумал, аккуратно давя в пепельнице окурок.
— На мой взгляд, если бы саботажник пришел с улицы, он должен был воспользоваться сведениями, полученными от работников завода. А на заводе, напомню вам, работают несколько тысяч рабочих, техников, инженеров и служащих.
— Каково положение вещей на сегодня?
Жаклен соскочил со стола и, засунув руки в карманы, стал в трех шагах от собеседника.
— На заводе немецкие специалисты ремонтируют машину. А в расследовании — я копаюсь в прошлом примерно тридцати типов, знавших о назначении кабелей.
Коплан кивнул головой:
— Все-таки политическая природа акции кажется наиболее вероятной. Дирекция «Каблометалла» опасается этого и явно боится, что неуместная огласка заставит СССР разорвать контракт. Это было бы тяжелым финансовым ударом. Но виновный не обязательно француз. Количество воинствующих антикоммунистов в Германии намного больше, чем у нас!
Комиссар внимательно посмотрел на Коплана.
— Ну да... Там тоже есть несколько человек, знавших, что машина такого типа была установлена на «Каблометалле», — прошептал он. — Потому-то мы и занялись этим.
— В общем, до сих пор никаких следов? — заметил Коплан.
— Увы! Я сижу в глубокой луже, — признался Жаклен без ложной стыдливости. — Если у вас есть предложение, делайте, не стесняйтесь: оно придется кстати.
— У меня его нет, и вообще я очень сомневаюсь в результатах поисков, — заявил Коплан. — Отдельный акт саботажа из всех проблем, что возникают перед нами, самое сложное дело: порча машины не имеет ничего общего с другими правонарушениями. Плюс ко всему, при нынешних обстоятельствах, мы даже не можем рассчитывать на достоверную информацию. Так что выкрутиться мы сможем только с помощью колдовства... Он поднял голову и поправился:
— По крайней мере, пока... Жаклен пожал плечами.
— Я надеюсь только на рутину и случай, — сказал он. — Я посадил информаторов в бистро, куда ходят рабочие, велел наблюдать за людьми, ушедшими с предприятия после приобретения машины, собираю сведения о посвященных. Посмотрим...
Коплан задумчиво барабанил пальцами по подлокотникам кресла.
— Если немцы приезжали в Мец накануне саботажа и уехали после его свершения, то этот случай следует изучить.
— Давайте, — согласился комиссар, — я нисколько не возражаю. У вас, по крайней мере, есть возможность сгонять в Германию, если сочтете это нужным, а я...
Он с сожалением махнул рукой и спросил:
— Мы скоро увидимся?
— Как только я получу список путешественников с того берега Рейна, которые нас интересуют. Кроме того, я дам вам номер моего гостиничного телефона и попрошу ваш.
В эту секунду телефон комиссара зазвонил. Жаклен снял трубку. Лицо его выразило изумление.
— Да, я немедленно выезжаю, — сказал он наконец. Потом он посмотрел на Коплана. — Один из сторожей «Каблометалла» покончил с собой, — объявил он. — У него найдено письмо с признаниями.
Коплан был поражен.
— Вот это подарок, — сказал он. — Этот тип вытащил у нас из ноги огромную занозу.
— Еще бы, — согласился Жаклен, обрадованно потирая руки. — Вот видите, я был прав, рассчитывая на случай! Вы поедете со мной, да?
— Конечно! — ответил Коплан, вставая с кресла.
Они доехали на машине до здания департаментского управления полиции. Там их принял дивизионный комиссар Шабо и коротко сообщил, как ночной сторож — некто Жак Легрель — наложил на себя руки.
Прохожий обнаружил его висящим на суку дерева в маленьком лесочке на краю города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36