Их автоматы были закинуты за спины, в руках блестели длинные и тонкие ножи. Они бесшумно проскользнули в хижины, и Майк услышал приглушенный шум борьбы, короткие стоны, сдавленные, полные предсмертного ужаса вскрики.Рохо кивнул Майку и решительно вышел из зарослей, настороженно остановился на краю поляны, вглядываясь в сторону хижин, где шла беспощадная резня. Свой автомат с круглым диском он держал наготове.Вскоре возбужденные «десперадос» начали выходить из хижин. Они вырывали пучки желтого, сухого тростника и деловито вытирали свои длинные ножи. И только сейчас до Майка дошел смысл случившегося: «отчаянные» Франка Рохо вырезали обитателей маленькой деревни… Он побледнел. Рохо с интересом наблюдал за ним. Майк сглотнул комок и, широко раскрыв рот, втянул воздух всей грудью.— В первый раз мне тоже было страшно, — спокойно заметил Рохо, не сводя с него взгляда. — Но на войне нет выбора, капитан! Если бы мы не уничтожили их, мятежники тут же узнали бы о нашем продвижении. Эти люди — прирожденные следопыты, и от них не укрылась бы ни одна примятая травинка.Майк не ответил — он был не в силах сказать ни слова.Один из «десперадос» приблизился и стал в почтительном отдалении. Это был невысокий плотный человек с маленькими быстрыми глазками и широким приплюснутым носом. На щеках у него было по три насечки. Рукава десантной куртки закатаны по локоть, автомат он небрежно держал за ствол. На груди висел талисман: высохшая лапка мартышки.— Это Инносенсио, — кивнул на него Рохо. — Дезертир. Попади он противнику — будет расстрелян на месте…Наемник подошел ближе.— Все в порядке, хозяин, — сказал он, криво улыбнувшись.«Отчаянные» тем временем срывали длинные сухие стебли слоновой травы и скручивали их в толстые жгуты.Увидев это, Рохо обернулся к Инносенсио.— Хижины сожжете на обратном пути'Наемник равнодушно кивнул, затем что-то крикнул на местном языке «отчаянным» : некоторые из них уже зажгли свои травяные жгуты и собирались подпалить тростниковые крыши. Услышав приказ, «десперадос» поспешно принялись затаптывать огонь — и Майк подумал, что эти убийцы смертельно боятся Фрэнка Рохо.— Из хижин ничего не брать, — жестко приказал охотник и пояснил Майку: — Если противник до нашего возвращения побывает здесь, это на некоторое время собьет его с толку — обычно я разрешаю парням забирать все, что им понравится. Мы не настолько богаты, чтобы зря уничтожать добро!Майк непроизвольно покачал головой — «добро» ?!Ему приходилось бывать в таких лесных деревушках. Несколько кур, тростниковые циновки да миски и кувшины, сделанные из сушеных калебасов, — вот и все «добро», которым обладали их обитатели.Они из года в год выращивали рис в болотистых низинах, яме — там, где посуше, да охотились с длинными кремневыми самопалами, сделанными местными кузнецами, на мелкую живность.Рохо будто прочел мысли Майка.— Напрасно вы думаете, капитан, что эти люди ничего не имеют. У мятежников есть магазины, где на рис или яме можно выменять даже транзисторы, не говоря уж об одеялах, тканях, посуде. Мои парни, к сожалению, получают эти товары из вторых рук.— А почему бы вам не атаковать такой магазин? — не выдержал Майк. В его голосе был нескрываемый вызов.Но Рохо словно не понял этого.— Магазины и склады находятся на главных базах. Атаковать такую базу не осмеливаются даже португальцы, хотя расположение ее и бывает известно.— И все же, мистер Рохо, то. что сделали сейчас ваши «отчаянные», — бесчеловечно, — упрямо продолжал Майк: спокойствие охотника выводило его из себя. — Я доложу об этом генералу ди Ногейра, как только мы вернемся!Фрэнк Рохо взглянул на него с сожалением и прищурился.— Браво, капитан! Когда вернемся… Но ведь мы с вами не на пикнике, и кто может гарантировать, что генерал получит возможность увидеть кого-либо из нас!.. Нет, я не угрожаю, — добавил он, видя, как вспыхнуло гневом лицо Майка. — Просто рассуждаю вслух. А насчет вашего доклада… — Он вздохнул. — Генерал ди Ногейра даже не сможет объявить мне какое-нибудь порицание. В конце концов, я не военный и всякие там Женевские конвенции о ведении войны и обращении с гражданским населением на меня не распространяются. И вообще, спор о том, что лучше: сначала умиротворять мятежников, а потом строить для них школы и больницы, или наоборот — строить все это и тем самым умиротворять, все равно что спор о том, что было раньше курица или яйцо… Ну да ладно, — усмехнулся Рохо. — А теперь в путь. Завтра к вечеру мы должны вернуться в форт — и не с пустыми…Внезапно Майк изо всех сил толкнул охотника в плечо. Массивная фигура Рохо качнулась в сторону, и его удивленный возглас потонул в страшном грохоте.Из зарослей слоновой травы вырвался огненный смерч, и, ударив охотника в бедро, сбил его с ног. Второй смерч пронесся над головой пригнувшегося Майка и разнес грудь Инносенсио. Рохо грохнулся на землю, но тут же ловко, по-кошачьи, перевернулся на бок, одновременно посылая из автомата очередь за очередью. Майк спас Рохо инстинктивно: ему до сих пор все еще казалось, что он видит, как заросли медленно раздвигаются, и из желтой травы вглядывается в них широкий черный раструб ружья.
— Дьявол! — Отбросив автомат, Рохо двумя руками рвал правую штанину. Клочья плотной ткани тлели, пахло паленым мясом. — Да помогите же мне, черт возьми! — крикнул он не решающемуся оторваться от земли Майку. — Больше стрелять там некому!Майк встал, все еще недоверчиво оглядываясь на заросли. «Десперадос» были уже там. Они возбужденно разговаривали, рассматривая что-то, потом вдруг рассеялись в разных направлениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22